Анатолий Алексин - Все началось с велосипеда

А пришёл Андрей Никитич.

Он постучал в дверь, как всегда, негромко, будто думал, что в комнате в этот полуденный час кто-нибудь может спать.

— Надо бы нам с вами пройтись по городу, всё оглядеть… — прямо с порога предложил он. — Знаете, хорошая хозяйка перед приходом гостей, какой бы у неё ни был образцовый порядок, всё-таки непременно ещё раз всё осмотрит, приберёт, почистит. А у вас что тут случилось?

— Ничего такого особенного. Просто поговорили немного… И всё! — поспешил ответить Саша.

И по его голосу, по его лицу я понял: он очень испугался, как бы я сам не рассказал Андрею Никитичу про историю с мешком и про то, что у меня уже нет больше красной повязки со словом «ЧОК». «Значит, ещё заботится обо мне! Значит, ещё не совсем меня презирает…» — подумал я. И мне было приятно, что Саша всё же не хочет опозорить меня в глазах Андрея Никитича.

А сам Андрей Никитич почувствовал что-то недоброе, но не стал допытываться, в чём дело, а подошёл ко мне и дружески положил мне руку на плечо. Он будто почувствовал, что Саша за что-то наказал меня, и решил прийти мне на помощь, утешить, приободрить:

— Хочу тебе, Шура, дело одно поручить. Вернее, доверить. Очень ответственное!

Я с тревогой взглянул на Сашу: что, если он сейчас возразит, скажет, что я недостоин ответственного дела? Но Саша, зло поглядывая на меня исподлобья, молчал.

— Дедушка твой, — продолжал Андрей Никитич, — решил регулярно, каждый день по вечерам, принимать у себя дома отдыхающих: советы давать, консультации… Пока ведь тут, возле источников, санаториев и домов отдыха не успели понастроить. А людей много приезжает. Надо им помочь… Значит, пока будем выходить из положения своими собственными силами…

— Дедушка Антон и раньше больных принимал, — хмуро сообщил Саша.

— Знаю. Но это было как-то стихийно, от случая к случаю. А теперь будет регулярно, почти каждый вечер… Думаю, и другие врачи откликнутся.

— А при чём здесь Шура? — мрачно поинтересовался Саша. — Он же не врач!

— Не врач, но ведь и раньше помогал дедушке с пациентами обращаться. Ну, а теперь вся организационная работа будет на нём: записывать на приём, следить за порядком, там вот, на крылечке, комнату ожидания можно устроить… И помогать дедушке будет во время приёма: станет у нас медицинской сестрой или, точнее сказать, медицинским братом!

— Жалко, что мы раньше до этого не додумались! — воскликнул я. — А то бы к сегодняшнему дню…

— Ты всё про сегодняшний день. О показухе всякой беспокоишься! — зло прошептал Саша.

И я замолчал. А Андрей Никитич угадал, наверное, что нам с Сашей надо ещё что-то выяснить между собой.

Он вышел на крыльцо, медленно спустился во двор и оттуда немного поторопил нас:

— Надо пройтись по городу!..

Саша быстрыми шагами вплотную подошёл ко мне и всё тем же злющим голосом проговорил:

— Если выполнишь это задание — простим, а если и его завалишь — тогда уж не надейся!..

На что именно я не должен был надеяться, Саша мне так и не объяснил, а только вытащил из кармана и сунул мне в руку мою помятую красную повязку.

— К вам только больным можно? Или и здоровых тоже пускаете?

В окне появилась Липучка. Пузырьки с её носа и щёк уже сошли, и на их месте оказались те же самые маленькие и очень симпатичные коричневые точечки, которые были и в прошлом году. Напрасно, значит, Липучка истязала себя: веснушки не желали сводиться. И с ними ей было гораздо лучше, только Липучка, должно быть, этого не понимала. Я уже давно заметил, что некоторые девчонки, особенно старшеклассницы, и даже некоторые взрослые женщины для того, чтобы быть красивее, просто уродуют себя: причёски какие-то сумасшедшие придумывают, что-то там с бровями делают и с ресницами. И все кругом видят, что они от этого в сто раз хуже становятся, а им самим кажется, что так в сто раз лучше. Одним словом, я был очень доволен, что Липучкины веснушки, все до одной, вернулись на свои прежние места.

Липучкино лицо было в окне, словно какой-нибудь живой портрет в белой раме, а руки у неё были сзади, за спиной, и мне показалось, что она от меня что-то прячет.

Вообще-то говоря, у нас с дедушкой была самая нормальная и даже свежевыкрашенная входная лестница и самая нормальная дверь с двумя ручками, но Липучка, и Кешка-Головастик, и даже Саша полюбили почему-то в последнее время сперва появляться в окне, поторчать-поторчать в нём немного, а потом уж войти в комнату через дверь. Может быть, потому, что появляться в окне как-то неожиданнее, чем в дверях: и стучаться не надо, и не надо ждать, пока тебе разрешат войти в комнату. Хотя, по правде говоря, и в дверь-то, перед тем как войти, тоже стучался один только Веник, да ещё Липучка стукнет один разок и, не дожидаясь разрешения, прямо тут же влетит в комнату. Ну, а остальные врывались так, будто за ними гналась какая-нибудь страшная погоня.