Анатолий Алексин: Все началось с велосипеда

Мы по очереди дежурили у его постели. Он уговаривал нас не дежурить, притворялся даже, что спит, но мы по дыханию его определяли: нет, не приходит покой.

Однажды ночью я спросил его:

— Может быть, написать письмо? Вашим родным. Помните, я ведь уже писал однажды, прошлым летом…

— Сестре и её сыну? Незачем. Если бы они могли помочь… А так, без толку, зачем же волновать?

И, почувствовав, что я хочу ещё о чём-то спросить его, но не решаюсь, он добавил:

— А других родственников у меня нет. Жена и сын при бомбёжке погибли. Три тяжёлых ранения было у меня на войне. А то было четвёртым… самым тяжёлым. Кажется, неизлечимым…

А ещё через несколько дней, вечером, дядя Сима молча, знаками вызвал меня на крыльцо и тихо, перейдя вдруг со мной на «ты», сказал:

— Устал ты, наверно: каждую ночь на полу… Может быть, сегодня переночуешь у Саши?

Я понял, что дело совсем не в моей усталости, и, с трудом произнося каждое слово, спросил:

— Что?.. Андрею Никитичу очень плохо?

— Да, плохо.

— Совсем плохо?

— Совсем…

Андрей Никитич прожил в Белогорске недолго… Но дело ведь не в том, сколько прожить, а главное — как: в городе его знали все.

Он хотел, чтобы в городе людям жилось радостно и солнечно. Чтобы им хотелось в этом городе жить… И ещё — чтобы мы с Сашей помирились, никогда больше не ссорились.

И после того как его не стало, мы с Сашей все дни почти что не разлучались. Мы забирались на самую верхушку зелёного холма, откуда был виден весь городок. Солнце светило ясно и горячо, и опять ни одна тучка не наползала на него, и Белогорка петляла меж берегов так же весело и беззаботно, как прежде. Его уже не было, а кругом ничего не изменилось, и я удивлялся этому. Хотя так, наверное, и должно быть в природе…

Мы с Сашей тихо мечтали о том, чтобы город наш и в самом деле стал «фабрикой здоровья», чтобы люди никогда не мучились, не болели, не погибали от бомбёжек и вообще почти никогда не умирали…

Мы верили, что городок станет когда-нибудь таким, каким хотел увидеть его Андрей Никитич. И даже ещё лучше…

1957 г.