Юрий Дьяконов - Граница в роще Сосновой

— А ты кто такой, чтоб меня всякими словами обзывать? — кричал Жмуркин. — Я такой же командир полка…

— Ты-ы-ы? Командир?.. Да я бы на месте ребят…

— Рыжий, отстань! — пятясь, кричал Жмуркин. — Я доложу…

Тишка Перекатиполе подлил масла в огонь:

— Валька, а Жмуркин хвалился, что он тебя — раз! — и на лопатки!

— Он меня-а-а?.. Да я ж из тебя сейчас…

Что сделает Рыжий со Жмуркиным ни у кого не вызывало сомнений. Раньше всех это понял Ванька и трусливо бросился в кусты. Однако, увидев, что Гак не гонится, высунулся и стал выкрикивать:

— Подожди, Рыжий!.. Попадись мне на дороге!.. Я из тебя знаешь что сделаю?!

Бойцы обоих полков хохотали. Жмуркин ругал Вальку его же словами. Грозит, а сам в любую секунду готов улизнуть. Будто дворняга лаяла на волкодава: «Тяв!.. тяв!..»

Валька тоже рассмеялся, подал команду, и полки Гака и Жмуркина разошлись, не понеся потерь и не добыв славы.

Если бы Валька видел лицо Жмуркина, его полные ненависти глаза, он бы понял, что его постоянный соперник стал теперь самым злейшим врагом.

Легкий характер у Ваньки Жмуркина. Очень любил он посмеяться над другими, «повеселить публику». Но сам обид не прощал никому.

По заброшенной дороге, поросшей травой, бредут «пленные» — рота Саши Торбочкина. За поясом старшего конвоира Кольки Чудинова висят тринадцать красных повязок.

У Торбочкина болит обожженный солнцем нос. Но еще больше мучает совесть. Сам попался и своих бойцов подвел. Что делать? Напасть на конвоиров? Их всего трое… Но по правилам считается, что у «пленных» руки связаны, а конвоиры с винтовками. А потом это же нечестно. Тогда и игры никакой не будет, а только сплошная драка… А может, выручат?.. Нужно тянуть время.

— Передай по цепи. Пусть задерживаются. Придумывайте! — шепчет Саша своему помощнику Славке. И первый подает пример.

— Стой! — кричит Торбочкин. — Завяжу шнурок на ботинке.

Остановились. «Пленные» сели в холодке на траву. А Саша все завязывает. Сначала на одном, потом на другом ботинке. Долго.

Чудинов тычет ему под нос «винтовку» и кричит:

— Чего расселся! Это саботаж!..

Конвоиры выгнали «пленных» из-под деревьев, построили. Только тронулись, закричал Славка:

— Стойте! Ногу наколол!.. Через дырку в тапочке…

Снова разбрелись вокруг. Пока Славка вытаскивал занозу, еще прошло время… И все же они, хотя и медленно, но продвигались к штабу противника. Там уже никто не спасет…

— Ой-ей-ей! Ой, мамочка, нога!.. нога!.. — на весь лес закричала Таня Беленькая, опускаясь на землю.

— Замолчи! Соберешь всех!.. — кинулся к ней Колька-конвоир.

— Ой, сломала! Ногу сломала! — пуще прежнего голосила Таня. Пленные оттеснили от нее конвоиров. Стали наперебой помогать снять тапочек, носок. Разглядывали ногу.

— Опухоль! — заявил Саша. — Нога не сломана… но вывихнута. Нести нужно, товарищ начальник, — ехидно улыбаясь, заключил он.

Едва Колька Чудинов протянул руку к ноге, как Таня дернулась и, закатывая глаза, закричала:

— Ой, не трогай! Ой, больно!

— Да я еще и не тронул, — отдернул руку Колька, — выдумываешь все…

— Да-а-а, тебе бы та-а-а-ак! — и настоящие слезы полились из глаз Тани Беленькой.

— Все! Раз она такая больная, несите!

— Ей медпомощь нужна! Мы дальше не пойдем! — кричал Саша.

— А-а-а, не пойдете?! — сделав зверское лицо, заорал Колька. — Так мы вас… расстреляем!..

— Ну ладно. Понесем сами, — отступил Торбочкин.

Быть убитым?! Лишиться красных звездочек на груди?! Нет. Тогда конец. А Саше надо непременно остаться живым! Оправдаться перед Лаурой, отомстить Рыжему. Показать всем, что Саша верный товарищ.

Таню посадили на переплетенные руки Саши и Славки. Она держалась за их шеи и громко стонала…

— Может, мне слезть? Я тяжелая, — шепчет она Торбочкину.

— Не смей! Сиди… твое дело орать…

И Таня Беленькая застонала еще громче. Теперь они не шли, а ползли. Через каждые полсотни шагов менялись носильщики. Конвоиры ругались, но ничего не могли поделать…

Справа из зарослей раздался крик кукушки. Торбочкин насторожился. Кукушка прокричала три «ку-ку». А теперь — два. Снова — три и опять — два.

— Передай по цепи: приготовиться! Наши тут! Лаура сигнал «внимание» подала, — шепнул он Славке.

Через минуту уже все «пленные» считали крики «кукушки». Три… два… И отворачивались от конвоиров, чтобы те не увидели радости в их глазах и насмешливых улыбок.

Только поравнялись со старым развесистым дубом, протянувшим ветвь над дорогой, сверху прямо на плечи Чудинова свалился боец с красной повязкой. Колька во весь свой жирафий рост растянулся на дороге. Тотчас из зарослей папоротника поднялись бойцы и бросились на конвойных.