Жозефина Яновская - Академик корабельной науки

— Это были первые опыты моей, впоследствии столь долгой преподавательской деятельности, — вспоминал Крылов много лет спустя.

В Севастополь Крыловы приехали недавно.

Был 1874 год. Почти двадцать лет прошло со времени осады Севастополя. Но все в этом городе еще напоминало героическую одиннадцатимесячную оборону. Многие дома были разрушены, целые кварталы нежилые. Везде рытвины и ямы, груды щебня и мусора, поросшего травой. На Малаховом кургане вся земля была изрыта траншеями. Валялись покрытые ржавчиной, изуродованные орудия, осколки снарядов, куски ружейных стволов, ядра, круглые пули. На месте, где был смертельно ранен адмирал Корнилов, выложен из ядер крест. Светло-серая гранитная плита с надписью указывала место, где был сражен вражеской пулей адмирал Нахимов. Это он, любимец матросов и всего народа, еще тогда, в век крепостничества, сказал:

— Пора нам перестать считать себя помещиками, а матросов крепостными людьми. Матрос есть главный двигатель на военном корабле, а мы только пружины, которые на него действуют.

Он знал о привязанности к себе матросов и дорожил ею.

«Я этой привязанностью дорожу больше, чем отзывами каких-нибудь чванных дворянчиков», — писал Нахимов.

Здесь, на Малаховом кургане, он был ранен в голову 28 июня 1855 года. Отсюда его отнесли в госпиталь, где 30 июня, не приходя в сознание, он скончался. Нахимова похоронили в могиле адмиралов — склепе, где уже лежали останки, строителя Черноморского флота адмирала Лазарева и убитых раньше героических защитников Севастополя — адмиралов Корнилова и Истомина.

Адмирал Павел Степанович Нахимов.

Часто Алеша вместе с мальчиками после школы шел на Малахов курган. Здесь они лазали по траншеям, собирали осколки снарядов, играли в войну. Алеше нравились всякие воинственные игры. Но больше всего он любил ходить на море.

То синее-синее, все залитое лучами солнца, оно тихо плескалось о берег, то, темное до черноты, бурное, яростно обрушивалось седыми гребнями и обдавало брызгами пены. В спокойные дни вода была так прозрачна, что на дне недалеко от берега можно было видеть каждый камешек и ядра, и осколки снарядов.

На берегу сохранились остатки батарей, из которых севастопольцы обстреливали вражеские корабли.

Алеша мог часами бродить по берегу или стоять у моря и не отрываясь смотреть в его синеющую даль. Он вспоминал все, что слышал от старых моряков, часто по вечерам собиравшихся у его отца.

Вот здесь, по этому направлению, были затоплены русские корабли, чтобы преградить неприятелю вход в Севастопольскую бухту. На этом месте, наверное, стоял корабль «Три святителя», который пришлось расстрелять из пушек. Тогда было затоплено семь кораблей. А потом, после героической одиннадцатимесячной обороны, когда наши покинули Севастополь, они оставили врагам на месте города груду развалин. И ни одного корабля. Весь севастопольский флот был затоплен, чтобы он не достался врагам.

Пустынно теперь море. Не видно мачт на нем, не белеют паруса. Лишь иногда придет пассажирский пароход, да проплывают лодки, перевозя людей с одной стороны бухты на другую.

Часто Алеша приходил на берег с отцом. Тогда они садились на большой круглый камень и вместе смотрели на море. Отец так же, как и сын, любил море. В далекие дни молодости, когда он был военным, ему приходилось служить на побережье Кавказа, на берегу Финского залива, в устье Днепра. Вот тогда он, наверное, и полюбил море. Правда, недолго Крылов пробыл в армии. Он заболел лихорадкой и вынужден был уйти в отставку.

Крылов поселился в родных краях, в Симбирской губернии. Завел хозяйство в деревне Висяга, около города Алатырь, женился на Софье Викторовне Ляпуновой и зажил некрупным помещиком. Но он никогда не был барином-белоручкой. Человек физически сильный, высокий и широкоплечий, он выходил пахать наравне с крестьянами. И когда нужно было ехать на ярмарку за продуктами, он сам запрягал в тяжелый, но крепкий, на «неизносимом ходу», прадедовский рыдван тройку рослых лошадей. Надевал кожух, подпоясывался широким сыромятным ремнем, усаживался на облучок вместо кучера, — гикнет на лошадей, и был таков.

Недаром по всей округе рассказывали случай, как однажды Николай Александрович Крылов явился в институт благородных девиц, находившийся в Нижнем Новгороде. Ему нужно было забрать из института сестру жены, только что окончившую этот институт.