Владимир Владко: Дело на Глухой улице

— Что они, поумирали?

Гриша застучал сильнее. Послышались шаги. Сердитый голос спросил:

— Кто тут?

— Откройте, пожалуйста.

Калитка открылась. Старая женщина со сморщенным лицом и торчащим из-за впалых губ желтым длинным зубом злобно глянула на пионеров:

— Вам чего нужно?

— Мы пионеры. Пришли на обследование.

— Чего? Безобразники.

Ребята повторили:

— На обследование пришли.

— Ходят тут всякие. Убирайтесь, не пущу, ишь, девчонка, а ноги голые…

— Ну!

— Сели!

— Чортова баба-яга. Ну, ладно, мы так не уйдем. Сядем тут и будем сидеть.

Прошло несколько минут. Послышались снова тихие шаги. Калитка открылась, та же старуха выглянула из-за нее, осмотрелась:

— Сидите? Ужо я вам. Чего ждете?

— Нам надо поговорить с вашей девочкой.

— Это какой? У меня их трое племянниц-то.

Гриша подтолкнул Любу локтем: смотри, мол, разговаривает. Победа?

— Мне ту, у которой синее платье. Русая такая.

— Значит, Маруську? Ты откуда ее знаешь-то?

— Видал как-то на улице.

— Ну, ладно. Поговори. Все равно, от вас так не отделаешься.

Старуха пропустила ребят в калитку и пошла к дому, приказав:

— Вы тут стойте, не ходите дальше. У нас собаки злые.

Во дворе чисто, даже очень чисто. Сараи, запертые на замки, в глубине двора — дом. Мрачный, суровый.

Через минуту из дома вышла девочка. Гриша сразу узнал ее: та самая, которую выгоняли, которая плакала.

Но сейчас она шла, опустив голову, неохотно.

Приблизившись к пионерам, девочка спросила:

— Чего вам нужно?

— С тобой познакомиться пришли.

— Не надо мне. Чего ходите?

В глазах у девочки мелькнул недобрый огонек.

— Да ты не бойся нас. Мы тебе помочь хотим, — сказала Люба, — ты что, живешь тут? На работе?

— Не, я племянница тетенькина, — торопливо ответила девочка.

— Ой, не так, Маруся, — весело проговорил Гриша, — не тетка она тебе.

Девочка изумленно посмотрела на него:

— А ты откуда знаешь, как меня зовут?

— Слыхал. Я еще много о тебе знаю. Ты нам правду говори, мы тебе поможем.

На глазах у Маруси показались слезы. Она тихо сказала:

— Не поможете вы все равно. — Она не кончила фразы. Из дому вышла старуха. Она резко крикнула:

— Ну, будет лясы точить! Наговорились. Маруся, иди в дом.

Маруся повернулась — и пошла. Плечи ее вздрагивали. Старуха подошла к ребятам:

— Идите, идите. Нечего вам тут делать. Нет у вас делов к моей племяннице. Уходите.

Она выпроводила пионеров со двора и закрыла калитку.

Люба посмотрела на Гришу:

— Дальше чего делать будем?

Гриша молчал, покусывая губу. Наконец, он сказал:

— Иди. Я еще останусь посижу тут.

— Зачем?

— Потом расскажу. Иди.

Заворачивая за угол, Люба оглянулась: Гриша сидел за дубом и о чем-то сосредоточенно думал.

Гриша исчез — появился в отряде лишь через день, к вечеру. Ребята мастерили стенную газету под руководством вожатого. Гриша вошел, сжал кепку и громко заявил:

— Ребята, есть дело.

— Какое дело?

— Я все узнал. Девочки живут у старухи сектантки, как в тюрьме. И совсем они не племянницы и не родственницы. Старуха их взяла из села, как домашних работниц. Родителям платит за девочек по три рубля в месяц, обещала мастерству их научить. У старухи три чулочные машины. Она их записала на имя девочек, чтобы налогов фининспектор не накладывал. Ловко. И девочки работают у нее на машинах от света до поздней ночи, вяжут чулки. Старуха чулки продает, наживается, а девочек держит впроголодь, да богу молиться заставляет, бьет их, издевается, никуда не пускает…

Ребята изумленно слушали. Кожухов спросил

— Как ты узнал все это? Нет ли ошибки?

Гриша возмущенно пожал плечами.

— Даром я что ли полдня в засаде просидел. Все ждал, пока Марусю (это одна из девочек) в лавку пошлют. Тут я ее и перехватил. Объяснил как и что. Во дворе она боялась говорить, а тут все рассказала. Только опасалась, как бы хуже не было. Ну, я ее успокоил. А сейчас вам представлю главное доказательство.

Он выскочил за двери — и через мгновение вернулся с худенькой девочкой в заплатанном платье, робко и нерешительно вошедшей в комнату.

— Вот, смотрите. Это и есть Маруся. Я ее уговорил притти сюда. Ну, все боишься? — обратился он к девочке.

Маруся сконфуженно осматривалась. Ребята обступили ее со всех сторон.

— Худая!

— Бледная, заморенная какая!

— Тебя, бьют, наверно?

— А то, — ответил за Марусю Гриша, — вот, смотрите. Маруся отвернула рукав и ребята ахнули: вся рука до плеча была покрыта синими кровоподтеками.