Людмила Сабинина - Подснежники

Таисья Григорьевна подняла на плечо корзину с помидорами, ушла по борозде, подметая кусты своей расклешенной книзу юбкой. Одна рука поддерживает корзину, другая уперлась в бок.

Вечером приехали шефы. Люба тут впервые узнала, что над детским домом шефствует воинская часть, которая в данный момент стоит в городе. Когда подразделение отбывает на фронт, то передает своих подшефных той части, которая остается. Поэтому шефы часто сменяются. На этот раз в качестве представителя шефов приехал пожилой полковник. Он привез подарок — целую тушу лося.

— Ребятишкам на бульон, — смущенно объяснил полковник.

Гость сидел в кресле посреди комнаты, а вокруг толпились воспитательницы. Дети давно улеглись спать.

— Спасибо, спасибо! — благодарила Елена Никитична. — Тут не только на бульон, даже на котлеты хватит. От всех наших ребят спасибо.

— Да что вы, за что спасибо-то! — отмахивался полковник. — Я ведь специально приехал, чтобы выяснить ваши нужды. Чем можем, поможем! — Он кивнул в сторону пианино: — Играет кто? Или так стоит, для мебели?

— Любуша, сыграй что-нибудь, — попросила Елена Никитична. — Что-нибудь такое, душевное.

Люба села за инструмент, сыграла несколько русских песен. Инструмент — старый, разбитый, многие клавиши вообще не действуют. Где уж тут сыграть по-настоящему. Она опустила руки.

— Знаете, Елена Никитична, инструмент такой, что ничего и не сыграешь. Один звон да треск.

— Разве? — удивился полковник. — А мне показалось, очень уж хорошо получается. Да, сразу видно, специалист играет…

— Люба у нас и есть специалист, — улыбнулась Елена Никитична. — А пианино придется достать новое, ведь детей воспитываем!

— Ну, что же… Учтем. — Полковник призадумался. — Пожалуй, подберем из трофейных. Пришлю своих ребят, привезут вам пианино. Ждите!

— Ну, товарищ полковник, прямо не верится! — Елена Никитична вся просветлела, заулыбалась. — Заранее вас благодарю!..

Потом поманила к себе Любу, зашептала:

— Беги скорее к Степану Степановичу, пускай лучших помидоров даст, которые дозрели. Скажи, чтобы красные!

Люба отправилась в кладовую. Огородник раскладывал помидоры по полкам. Ему помогала няня Нюра, худенькая, рябая, с сердитыми, близко поставленными острыми глазками. Они у нее всегда смотрели исподлобья, поэтому Нюра и казалась такой неприветливой, даже угрюмой. Но Люба давно заметила, что на самом-то деле няня Нюра очень ласковая к детям, добрая женщина.

— Степан Степаныч! Гляди, так ли кладу-то! — кричала она откуда-то сверху.

— Ты отбирай которые! Гнилья мне не разведи, смотри, так тебя растак… Ну, слезай, катись отседова. Полезу сам.

Нюра спустилась, ушла. Помидоры лежали в особом порядке, рядами. Трогать их не смел никто, кроме самого огородника. Даже входить в кладовую строго воспрещалось. Он сам переворачивал помидоры, а для того, чтобы лазать на верхние полки, смастерил специальную доску-сходни.

— Чего тебе? — спросил Степан Степанович, когда Люба остановилась на пороге.

— Помидоров. Лучших, так велели. Для шефов, к столу.

— Шефы?.. А кто там приехал-то? Новости есть ли какие?

— Наши взяли Харьков. Еще не сообщали, скоро сообщат. Радио включайте.

— Харьков?! Да ну!.. Стало быть, Степной фронт! Вот это дело! Вот это праздник так праздник!.. Значит, салют сегодня. Держи! Тащи!

Огородник сунул ей в руки тяжеленное блюдо с отборными помидорами.

Когда Люба вернулась, уже накрывали на стол, Елена Никитична принесла графинчик с водкой, рюмки.

В комнате стоял хохот — воспитательницы наседали на шефа, шутили насчет фронтовых подруг, насчет семейного положения полковника. Тот смущенно разводил руками, отшучивался, впрочем, видно, был польщен вниманием хозяек. После первой и единственной рюмки женщины совсем развеселились. Таисья Григорьевна присела на ручку кресла, Лариса Павловна — на другую, повариха Паша так разошлась, что плюхнулась чуть ли не на колени полковнику. Нюра, смеясь, тащила ее за руку. Сима, помирая со смеху, подобралась сзади и взъерошила волосы гостя. Елена Никитична неодобрительно покачала головой.

— Серафима, поди сюда!.. Люба, куда пошла?.. Девчонки, не срамитесь, вам там совсем не место! И вы туда же?.. А ну, бабы, к столу! Дайте дорогому гостю поесть и выпить как следует. Ишь, набросились!

Все чинно расселись за столом. В это время по радио зазвучали позывные Москвы. В тишине торжественный голос сообщил о взятии Харькова и многих других населенных пунктов.