Юрий Третьяков - Приключения Мишки Мочалкина

— А мы сами сегодня были у них на пруду! — сказал полковник Борис.

— Это верно… — согласился Сема. — Ты знаешь. Мишка, что стало с нашим песком? Его оккупировали малыши! Поналезло туда этой мелюзги — живого места нет! Все с ведерками, совками. Наверное — лягуши…

— Лягуши не виноваты, что они — лягуши… — вдруг заметил полковник Борис.

— Как это не виноваты! Как это ты так рассуждаешь?..

— Дайте мне сказать! — выступил вперед полковников брат — майор.

— Я…

— Стойте! — поднял руку Хвостиков. — Знаете, что у нас сейчас происходит? Митинг! Только он не по правилам! Здесь место не то! Пошли!

И Хвостиков повел метизов по роще, оглядывая разные места и что-то соображая.

— Ну, где же? — нетерпеливо спрашивал полковник. — А то я хочу сказать, что лягуши…

Хвостиков отмахивался:

— Подожди… Не здесь… Пошли дальше!

Наконец он нашел подходящий, по его мнению, пенек и сказал:

— Вот. Этот пенек будет — трибуна. С него — говорить. Организованно надо, поняли? Кто первый? Ты? Лезь!

Полковник забрался на пенек, выпятил грудь, откашлялся и произнес:

— Товарищи!

Потом долго молчал, тер лоб…

— В общем, как-то все вылетело из головы… — махнул он рукой и спрыгнул.

— Кто следующий? — спросил Хвостиков.

Метизы мялись, оглядывались друг на друга и помалкивали…

— Эх вы! — сказал Хвостиков. — То орут среди чащи, на задворках где-то, а стоит им организовать все по правилам — они не хотят! Тогда уж давайте я выступлю, чтоб такое хорошее место не пропадало!..

— Товарищи! — сказал он, вспрыгнув на пенек, оглядел всех и начал кашлять. Он кашлял, замолкал, опять кашлял, наконец начал: — Вот… Значит, так! Товарищи! Объявляю наш митинг открытым! В общем. Кхм-кхм! Чего смеетесь. Раз оратор еще сказать ничего не успел, а его обсмеивают, какой же может быть митинг? Могу и не выступать!

Больше желающих выступить с трибуны не нашлось. Зато полковник, осмелевший в толпе, сказал:

— А вообще надо послать к лягушам конференцию, да и помириться…

— Кто хочет мириться с лягушами, — заорал Сема, — тот изменник! Объявляю тебя изменником!

— У тебя все изменники… — сказал полковников брат — майор. — Один ты не изменник!

— И ты тоже! Объявляю тебя…

— А может, мы тебя объявим, — ехидно перебил Сему майор, — а что? Вот говорим: ты изменник! Что?

— Это — меня?.. Командующего?..

— Подумаешь!

Сема огляделся по сторонам, ища поддержки, но метизы, видно, не на шутку взбунтовались и молчали.

— Ах так! — разъярился Сема. — Пускай вами кто хочет командует! Лишаю вас своего командования!

— Проживем… — небрежно сказал полковник. Командующему больше сказать было нечего, он повернулся и зашагал сквозь чащу…

— Ва-ляй! — напутствовал его полковник и обратился к метизам. — Значит, как мы договоримся насчет конференции?

Мирная конференция проходила на нейтральной территории — возле поссовета.

Метизы явились на нее в полном составе, если не считать пропавшего без вести бывшего командующего, Семы. Лягуши тоже пришли все и привели с собой Рекса.

В качестве гостей присутствовали Мишка, Хвостиков, Люлик и Володька.

Так как метизы и лягуши друг с другом не разговаривали, переговоры велись через посредство Хвостикова.

— Хвостиков, — сказал метизский полковник Борис, исполнявший теперь обязанности командующего, — спроси у них: какое они имели право уводить с нашей территории Володьку?

Хвостиков только раскрыл рот, а Большой уже задал вопрос со своей стороны:

— Ты, Хвостиков, лучше у них спроси: какое они имеют право его у себя держать?

— Значит, имеем! — сказал полковник.

— Они говорят, что имеют… — повторил Хвостиков.

— Ну и мы имеем! — сказал Большой.

— Они говорят, что и они имеют…

— А может, ему у нас лучше? — спросил полковник, а Володька улыбнулся.

— Мне везде лучше! Мне только дома хуже. Я люблю, чтоб везде находиться. А в одном месте находиться — терпеть не могу!..

— Ему везде лучше! — повторил Хвостиков.

На этом переговоры зашли в тупик. Но тут внимание метизов и лягушей привлек какой-то неизвестный гражданин с невиданной собакой. Собака была не больше крысы, ушастая, на тоненьких паучьих лапках, с такой коротенькой шерстью, что казалась голой, и вдобавок ко всему — без хвоста!

— Вот так собака! — воскликнул потрясенный Меркушка. — Лилипут!