Владимир Добряков - Две строки до востребования

— Пора мне, — взглянув на часы, оборвал Вавилон. — Доставай сумку…

Гринька очень боялся, что Вавилон вынет свой ключик и откроет сумку. Хотя и старался тогда уложить все, как было, да вдруг что-то не так сделал. И замочек, неизвестно, отопрется ли. Может, повредил его гвоздем…

Однако проверять содержимое сумки Вавилон не собирался. Надев дымчатые очки, закурил, пошарил в кармане и так же, как в прошлый раз, сунул Гриньке рублевку.

— За труды. После бизнеса отвалю еще. Посолидней. Знай: верного человека я никогда не обижу… В это воскресенье в парк не приходи. А в следующее — обязательно!.. Ну, бывай! — Вавилон подхватил сумку и вышел.

Нажать кнопку вызова Костя не успел. Ребристое стеклышко вдруг вспыхнуло красным огоньком, и послышался шум спускавшейся кабины. Долго ползет. С какого-то верхнего этажа. Не Гринька ли едет?

Лифт остановился. В раздвинувшихся половинках дверей перед Костей возник высокий длинноволосый парень с сумкой и сигаретой во рту. Что в этом парне привлекло внимание Кости, он бы и сам не сказал. Может, темные очки, закрывавшие часть лица, или то, что видел парня впервые. Но много ли разглядишь! Секунда, и узкая спина незнакомца скрылась за дверью. Если бы Костя не опасался, что кабина лифта снова убежит наверх, он бы, может, и вышел следом за парнем на улицу. Проводил бы взглядом. Главное еще, что с верхнего этажа спускался…

Поднявшись на восьмой этаж, Костя внимательно оглядел площадку: четыре двери с номерами квартир от «65» до «68», толстенную трубу мусоропровода, три черных задымленных пятна на потолке (Гринькина работа) и нацарапанные на стене слова «Гриня дурак!» (работа явно не Гринькина).

И хотя ничего нового или подозрительного Костя на площадке не обнаружил, тем не менее хозяина шестьдесят шестой квартиры он известил о своем прибытии стуком тихим и вкрадчивым.

— А! Жаходы! — замахал Гринька рукой. Он только что запихал в рот увесистый кусок булки с вареньем.

Пока Гринька пережевывал булку, Костя успел цепким взглядом окинуть комнату. Шумно втянул воздух ноздрями. Поморщился.

— Дыму-то! Сам курил?

— А что ж! — Гринька наконец справился с куском. — Не умею, что ли! Из носа дым пускаю — будь здоров! На три метра летит! — И он снова отхватил изрядный кусище от булки.

И вдруг до сознания Кости дошло: ведь у того парня в лифте была сигарета!

— А я с Вавилоном сейчас познакомился.

Гринька сразу перестал жевать. Глядя на его выпученные глаза, Костя рассмеялся:

— Ешь, ешь. Подавишься… Он зачем к тебе приходил?

Гринька выплюнул косточку от варенья и сказал:

— Врешь ты все! Чего это он будет с тобой знакомиться? Очень ты нужен ему!

— Какую-то сумку нес, — хладнокровно продолжал Костя. — Очки темные. Для маскировки, да?

«Как же он узнал Вавилона? — удивленно подумал Гринька. — На лбу ведь не написано у него, кто такой. Тоже ловкач этот Кисель. Палец, в рот не клади!»

— Что ты у меня выпытываешь? Взял бы и спросил у него, если познакомился.

— Все! Попался! — Костя от радости подпрыгнул. — Значит, признаешь, что это и есть Вавилон? Конечно, он и курил здесь.

— Ты зачем приперся ко мне? — поняв, что и в самом деле проговорился, грубо спросил Гринька.

— Ботинки твои принес. И потом… завтра в школу иду.

— И топай! Мне-то что до этого?

— А мизинец показывал. Забыл?

— Мизинец?.. Какой мизинец? Ничего не помню.

— Да ты что! — опешил Костя. — С Симкой когда приходили. В халатах. Сказал, что научный укол у тебя на мизинце. И дело интересное.

Гринька развернул газету, поставил под вешалкой свои ботинки и, взяв Костю за руку, ввел в комнату, на свет. Пощупал его лоб.

— Может, рано тебе в школу идти?

— Почему это?

— Температура. Бредишь. О каком-то мизинце, уколе…

— Знаешь, Гриня! Ты из меня…

Однако конец фразы, состоявший из слов «…дурачка не делай», вдруг застрял у него в горле. На столе, рядом с потрепанной колодой карт, лежала новенькая десятка крестей. Та самая, что так таинственно исчезла из колоды, купленной Костей в универмаге.

Гринька обеспокоенно проследил за Костиным взглядом и переменился в лице. «Как же забыл ее спрятать? Вот пенек! — обругал он себя. — Ну и влип! Что же придумать?.. А может, так?..»

— На десятку смотришь? — Гриньке стоило большого труда изобразить на лице улыбку. — Точно: из твоей колоды. Как раз вчера на балконе ее нашел. За ящик завалилась. Видно, когда выбежали мы на балкон самолет глядеть, она как-то и выпала у меня. Я уж и сам горевал-горевал вчера. Хорошие были карты… А ты уж скорей рвать-кромсать! Психованный.