Эльвира Смелик: Нарисуй ее тень

Сначала Костя подумал, что это детская комната, но потом понял – мамина. И диван один, да и обстановка довольно строгая, и порядок. Комнаты, где живут дети и подростки, выглядят совсем по-другому. А Илюшка здесь только потому, чтобы хоть так оказаться поближе к маме.

Женя заглянула в тетрадь к брату.

– Илья! – произнесла расстроенно. – Так ничего и не сделал. Долго еще?

Илюшка отвечать не стал, сердито засопел и показательно нацелился ручкой в пустой лист.

Костя взял за спинку соседний стул, придвинул его поближе к Илюшкиному, уселся.

– И на чем ты тут затормозил?

Не стал смотреть, как отреагирует Женя, а она чуть-чуть постояла за спиной и куда-то ушла.

Кое-как разделались с русским. Красивым почерком, судя по всему, первокласснику Илюшке обладать не дано.

Несмотря на то, что страница была расчерчена во всяких возможных направлениях, и в двойную линейку, и в косую, буквы никак не хотели выстраиваться ровно и ограничивать себя выделенной им полоской. Не сиделось им чинно. То подскакивали вверх, то проваливались под линию, то раздувались от важности.

К математике Костя слегка спекся. Хорошо, Илюшка заверил, что справится сам. Математику он любит и задачки щелкает как орешки.

Костя ободряюще, но осторожно хлопнул его по плечу, а сам отправился искать Женю.

Нашел на кухне.

Она стояла спиной к двери, перед кухонным столом, что-то держала в руках, но ничего не делала. Плечи печально опущены. И очень захотелось подойти и обнять, скользнуть ладонью вдоль по руке. Чтобы отогнать грусть и одиночество. Чтобы поделиться силой. Но Женя услышала его шаги, выпрямилась, обернулась.

– Будешь с нами ужинать? – спросила как-то чересчур официально, руководствуясь только законами гостеприимства.

Совсем как в Илюшкиной тетради: вот одна строчка, а вот другая – две узкие полоски, а между ними одна широкая, разделительная, на которую не рекомендуется выезжать.

– Я, конечно, не как твоя мама. Не специалист. Но есть можно.

Когда вернулся домой, мама спросила:

– Ты где был?

Костя, не раздумывая, ответил:

– У Женьки.

Зато Инна Владимировна задумалась:

– У какого Женьки?

– Да не у какого, а у какой, – поправил Костя, но, заметив прежнее непонимание в маминых глазах, разъяснил доходчиво: – Которую ты вчера к нам привозила. У нее еще брат, а мать лежит у тебя в отделении.

– И ты к ним ездил? – На лице у Инны Владимировны отразилось еще большее недоумение и, кажется, недовольство. – Зачем?

– Они же там одни. Представь. А их мама в больнице, в тяжелом состоянии, и неизвестно, когда вернется.

– Ну да, – неохотно согласилась Инна Владимировна, но сразу же добавила: – И все-таки я не понимаю, ты-то тут при чем. Зачем тебе к ним ездить?

– Мам, – Костя улыбнулся миролюбиво и чуть снисходительно, как будто был старше и мудрее. – Просто чтобы поддержать. Разве ты не поэтому их к нам вчера привела?

To, что сын вдруг решил навестить брата и сестру Самойловых, Инну Владимировну неприятно зацепило. С одной стороны, хорошо, что сын неравнодушен, способен сочувствовать и сопереживать. Ведь обычно он весьма сдержан и ироничен, а пофигизм Инна Владимировна не слишком приветствовала. Не хотела, чтобы Костя вырос циничным и черствым. Но с другой стороны, почему лучшие качества надо демонстрировать не по отношению к родной маме, которая этого заслуживает как никто другой, а по отношению к каким-то посторонним людям? И озаботила бы Костю судьба маленького мальчика, если бы к нему не прилагалась милая сестричка?

Она, конечно, не поразительная красавица, но очень даже симпатичненькая. Хотя девочки все хороши в этом возрасте своей юностью и свежестью. Личико приятное и рост подходящий.

Костя не слишком высок, слегка комплексует из-за этого, хочет казаться взрослым, могучим, сильным и обязательно примеряет, чтобы девчонка была хоть немного да ниже его. А эта подошла идеально. И к тому же грустная, несчастная, обиженная. Как за такую не заступиться перед суровой судьбой?

Все дело в обстоятельствах. И когда исчезнет этот яркий антураж мученичества, вряд ли девушка останется интересна Косте. Он художник, его привлекает все выразительное, необыкновенное. А девчонка – самая обычная: молчаливая, замкнутая и даже скучная.

Зря Инна Владимировна беспокоится.

У каждого время от времени случаются такие самоотверженные приступы благотворительности и волонтерства. Только мало кого надолго хватает. Пара выходов для утехи самолюбия и подтверждения собственной значимости для человечества. У кого-то – под влиянием минутного порыва, а у Кости – из-за примера матери, проявившей заботу о несчастных детях. Так что через неделю сын и не вспомнит про Самойловых.