Леонид Сергеев - Как на качелях

Однажды я пришел к дяде Кириллу с нашими металлическими ложками.

— Дядь Кирилл, научи меня играть, — говорю. Дядя Кирилл попробовал играть на моих ложках.

— Плохо звучат, — говорит. — Иди помой!

Прибежал я домой, отдраил ложки с мочалкой, вернулся к дяде Кириллу. Он снова взял мои ложки.

— Совсем другое дело, — говорит. — Слышишь? — И сыграл мне какой-то вальс.

Однажды дядя Кирилл начал разводить цветы — пионы, бархотки, гвоздики, табак. Вдоль забора, от набегов мальчишек, дядя Кирилл установил дополнительные барьеры, насажал крапивы и репейник. После этого мы заключили, что дядя Кирилл стал жадный, и начали его называть «крокодилом». Время от времени мы посылали в его сад бумажных голубей с угрожающими записками, а по воскресеньям, когда он уезжал на рыбалку, залезали в его сад и нарывали охапки цветов. Из цветов мы плели венки или носили их в петлях рубашек, как ордена. Иногда мы залезали в сад с девчонками и потом устраивали игры. Крупные цветы, какие-нибудь георгины, ставили стеблями вверх и на стебель надевали венчик вьюна, и георгин превращался в королеву. Пион со шляпкой колокольчика — в короля. Любой стебель с граммофоном цветка — в солдата. Эти цветочные королевства ходили у нас в гости друг к другу, танцевали, ссорились и воевали. После каждого воскресенья садовые клумбы заметно редели. Обходя кусты, «крокодил» только вздыхал и качал головой. А мы втихомолку посмеивались и день ото дня все больше смелели — забирались в сад и в будни по вечерам… А однажды я забрался в полдень. Сорвал огромную розу и только хотел повернуть к дыре в заборе, как вдруг передо мной возник «крокодил». От страха я онемел, точно обмороженный, но все же успел спрятать розу за спину и нагнул голову, ожидая наказания. Но «крокодил» глубоко вздохнул и сказал:

— Что же вы делаете? Разве я все это себе сажал? Я ж букеты в детские дома посылаю. Детишкам, у которых нет родителей. А вы?… — Он махнул рукой и побрел к калитке. Потом распахнул ее и добавил:

— Зови своих друзей. Дорывайте!..

С того дня «крокодил» снова стал дядей Кириллом. И хотя калитка в его саду больше не запиралась — никто не сорвал ни одного цветка.

Одно время я боялся темноты. С наступлением сумерек обходил стороной темные закутки и подвалы. Если же, заигравшись, я попадал на какой-нибудь чердак, волосы сразу вставали дыбом и я леденел от страха. Тогда каждый вечер я старался пораньше уйти домой, бросал удить рыбу после захода солнца и никогда не ходил в «ночное». Тогда я даже спал со светом. В то время я боялся разных домовых и леших. А больше всего — водяных. Ничего не мог с собой поделать. Несколько раз пробовал плавать вечером, но каждый раз казалось, что вот-вот за ногу схватит водяной и утащит в глубину. Днем, когда солнце просвечивало дно, я никого не боялся. Всегда первым прыгал в воду, переплывал на другую сторону, потом бежал по пружинящим мосткам до плотины, где вода бурлила и пенилась, и бросался вниз головой в шипящие завитки. Я лучше всех ребят плавал в деревне. Я да Вовка Стаканчиков, мой друг. Для плавания в деревне было раздолье — вокруг цепочкой тянулись озера. Некоторые из них были соединены протоками, а из последнего, Глубокого, даже вытекала речка.

Много раз мы с Вовкой устраивали заплывы по всем озерам сразу. Начинали мы с маленького и чистого озера Аракчино. Проплыв Аракчино, мы через мелкий проток перебегали в старицу, почти сплошь затянутую ряской. Проплыв старицу, мы через камыши пробирались в озеро Малые очки. В этом озере было много огромных плавающих листьев и ярко-желтых кувшинок. Проплывая между ними, мы тянули тугие стебли, и они шумно лопались, поднимая множество пузырьков. После озера Малые очки мы немного отдыхали — ложились прямо в траву около перелеска. Было хорошо обсыхать под солнцем, вдыхать горячее испарение цветов, смотреть, как перед глазами качаются высокие травы, а над головой курчавятся облака. Отдохнув, мы входили в озеро Большие очки и плыли среди плавающих разноцветных тыкв. Они служили поплавками для сетей рыбаков. После Больших очков мы проходили маленькую деревушку и попадали на озеро Глубокое. Вода в Глубоком была холодная, и на ее поверхности крутились водовороты. Говорили, в озере бьют подземные ключи. Из Глубокого вытекала речка Прозрачная, по ней мы и спускались к самой деревне.

Однажды к вечеру мы с Вовкой поплыли по озерам. Только вошли в Аракчино, смотрим, за нами барахтается собачонка Таблетка. Стали мы брызгать в нее, гнать обратно в деревню, а она повизгивает и подплывает все ближе.