Однажды отец сказал:
— Скоро переезжаем на дачу.
— А Гошку возьмем? — поспешил выяснить я.
— Нет. В машине и так мало места. Не знаю, куда вещи погрузить. Гошку отнеси в чулан… До осени.
Расстроился я. Шутка сказать! Нас разлучали на целое лето.
Накануне отъезда мы с Гошкой весь день провели вместе: гоняли во дворе мяч, плескались в фонтане. Но вдруг ко мне подошла бабушка и предложила сходить в зоопарк.
— И Гоше будет интересно, — сказала она. — Покажем ему разных животных, познакомим с родственниками.
— Ой, бабуля! — закричал я. — Здорово ты придумала. Пойдем!
В тот день в зоопарке народу было мало, и мы спокойно осмотрели обезьянник, клетки со львами и площадку молодняка. Потом обогнули озеро с плавающими лебедями и утками и остановились около вольера с надписью: «Гиппопотам Маша». За изгородью около зацементированного бассейна стояла огромная бегемотиха. Она медленно водила головой в разные стороны — посматривала на редких зрителей сонным, безразличным взглядом. Я пододвинул Гошку поближе к сетке, но бегемотиха совсем закрыла глаза и стала жевать жвачку.
— Ого! — услышал я за спиной. — Сынка нашей Машке принес?
Я обернулся и увидел около нас дяденьку с усами и в фартуке.
— Да, да, сынка! — обрадовалась бабушка и улыбнулась.
— Мы просто смотрим, — тихо произнес я.
— А-а! Ну, смотрите… А то оставил бы.
— Конечно! — закивала бабушка. — Вместе им будет просто замечательно!
Я подумал, что вообще-то, пока я буду на даче, здесь Гошке было бы не так уж плохо. С бегемотихой они подружились бы. Вот только не проткнул бы его кто.
— Оставляй! — снова сказал дяденька. — Я здесь смотрителем работаю. Уж как-нибудь за твоим дружком присмотрю.
— И не раздумывай! — подтолкнула меня бабушка.
— А кормить его будут? — спросил я.
— А как же? — развел руками дяденька-смотритель. — Три раза в день. Как Машку.
После этих слов я совсем успокоился, но все еще обнимал Гошку.
— Большое вам спасибо! — сказала бабушка и вдруг выхватила у меня Гошку и протянула дяденьке.
— Пожалуйста, поставьте его в тенек, под кусты. На солнце он может лопнуть.
— Не волнуйтесь! Все сделаем, как надо!
Дяденька-смотритель обхватил Гошку и вошел с ним в вольер.
Как только мы вернулись с дачи, я сразу побежал в зоопарк. Еще издали в вольере гиппопотамов я заметил бегемотиху, но Гошки рядом с ней не было. У самого вольера я столкнулся с дяденькой-смотрителем и только собрался спросить у него про Гошку, как вдруг в бассейне что-то плеснуло и на поверхности воды показалась вначале голова, а потом и вся серо-зеленая туша еще одного бегемота.
— Видал, как твой Гошка подрос? — спросил меня дяденька-смотритель и кивнул на животное. — Все говорят, его недавно к нам доставили, но мы-то с тобой знаем, кто это, правда?
Он улыбнулся и обнял меня за плечи. Я посмотрел на вылезшего из воды бегемота и вдруг заметил, что его пасть дрожит от улыбки, а в глазах мелькают знакомые озорные смешинки. Бегемот посмотрел в мою сторону, закивал головой и пошевелил ушами, и я сразу узнал в нем прежнего Гошку. И Гошка узнал меня тоже. Он подмигнул мне, подбежал к изгороди, и его пасть растянулась в радостном приветствии.
В семь лет я играл только с девчонками. У меня было три родных сестры и шесть двоюродных. И жили мы во дворе, где были одни девчонки и, как назло, ни одного мальчишки. С утра до вечера сестры играли в куклы. Кукол у них было много: тряпичные в платьях и кофтах, матрешки в сарафанах и кружевах и совсем голые из целлулоида. Были куклы с бантами, с цветами, зонтиками. Толстые и тонкие. Большие и маленькие. Были куклы, которые сидели на чайниках, и куклы с огромными глазами — они опускали ресницы и пищали. Вся наша квартира была завалена куклами. Куда ни посмотришь, везде сидели эти уродины. Я засовывал их под диван, прятал в чулане — ничего не помогало. Кукол не уменьшалось. Даже наоборот, их становилось все больше. Сестры были без ума от своих кукол. Они называли их балеринами и принцессами. Они все время одевали и раздевали их, кормили и укладывали спать. Каждый раз, когда я предлагал сестрам играть в футбол или сражаться на шпагах, они начинали меня стыдить.
— Ты невоспитанный мальчик, — говорила одна сестра.
— Все твои игры шумные и неинтересные, — говорила другая.
А третья подсовывала мне куклу и тащила играть в дочки-матери. Я ужасно злился, но ничего не мог поделать. Ведь сестер было много, а я один. Вот и приходилось мне играть с ними в куклы. Вместе с сестрами я вышивал и вязал, готовил обеды для кукол и пел им колыбельные. Постепенно сестры стали принимать меня за свою подругу. Иногда кто-нибудь из них забывался и говорил мне:
Читать дальше