Михаил Колосов - Мальчишка

Бабушка и мать о чем-то тихо разговаривают, но он больше не прислушивается к ним, задумался о своем. Мерный шепот их убаюкивает Мишку, и он снова засыпает.

Время лечит. Заврачевало оно и эту Мишкину рану. Постепенно все забылось, мать успокоилась. После того случая Мишка присмирел, учиться стал прилежнее, хотя по-прежнему без желания. Теперь он больше занимался домашними делами, «по хозяйству». Мать довольна, бабушка, когда приходила, похваливала, и Мишке было приятно.

В выходной день он решил сделать на дверь приспособление, чтобы она могла сама запираться. Уж очень надоело ему вставать по утрам и закрывать ее за матерью, когда та уходила в дневную смену. «Сделать бы автомат!» — мечтал не раз Мишка и придумывал разные хитроумные изобретения. Но все они были не под силу ему. Теперь он наконец придумал: сделает на засове зазубрины, и мать сможет задвигать его снаружи крючком через отверстие в двери.

Мишка попросил у соседей молоток и зубило, вытащил засов — полуметровый плоский кусок железа, с трудом установил его ребром на рельсу, приставил зубило и, хекнув, ударил. Засов со звоном упал, и его снова пришлось устанавливать. После второго удара случилось то же самое, и Мишка, сдвинув на затылок шапку, почесал лоб. Не хватало рук: в одной он держал молоток, в другой — зубило. А засов держать нечем.

— Да-а, — сказал он, напряженно соображая, как ему приспособиться. — Так можно провозиться до морковкина дня. — И, ничего не придумав, крикнул: — Настя, иди подержи засов.

Настя выглянула в сенцы, спросила:

— Чего тебе?

— Оденься. Подержишь вот…

— Ну да! Делать мне нечего?

Это Мишку взорвало. С молотком и зубилом в руках он вошел в комнату. Увидев разъяренного брата, Настя подбежала к матери, ища защиты.

— Опять сцепились? — мать недовольно взглянула на Мишку.

Сдерживая себя, он как можно спокойнее объяснил:

— Пусть подержит задвижку, а то мне никак…

— Отстаньте вы от меня, — отмахнулась мать.

Мишка обиделся. Он бросил на пол молоток, зубило, закричал:

— Ну и не надо! Мне тоже не надо! Тогда не буди меня утром закрывать дверь, пусть лохматая сама встает. Я больше не буду вставать. Сказал, не буду — и не буду! — Он выскочил в сенцы.

— Иди помоги, что там у него… — сказала мать.

Настя молча оделась, подняла молоток и зубило, вышла к Мишке.

— Давай, что держать?

Тот взглянул на нее исподлобья, сунул ей в руки засов, буркнул:

— Держи… Ребром на рельсе.

Настя присела на корточки, взялась обеими руками за конец засова. Мишка размахнулся, ударил. Засов подпрыгнул и чуть не вырвался из хрупких Настиных рук. Она сморщилась от боли, но железо не выпустила.

— Держи крепче, что ты как усохлыми руками держишь! — ворчал Мишка. — И не кривись тут.

— Да, «не кривись»… А если больно?

— Чего больно?

— Рукам больно. Железяка подскакивает, и рукам больно.

Мишка удивился, но поверил сестре и уже мягче сказал:

— Крепче надо держать.

Настя с трудом переносила боль после каждого удара, лишь время от времени подавала робкие советы:

— Может, уже хватит? А то мне за хлебом идти надо.

Мишка не отвечал.

Но вот наконец он выпрямился, объявил:

— Теперь, пожалуй, хватит! Можешь идти.

С «автоматом» он возился долго. Лишь часа в три, совсем обессиленный, вошел в комнату, сел на табуретку.

— Сделал! — сказал он весело. — Сам два раза закрыл и открыл снаружи. Теперь все, завтра утром не буду вставать! Пойдем, покажу, как надо закрывать.

Мишка повел мать в сенцы. Тут она увидела засов, изрубленный в верхней части зубилом, и пробитую на улицу в двери дырочку.

— Испортил дверь, — сказала мать, заглядывая в дырку. — Ведь в нее будет дуть.

— Ничего не надует, она маленькая, — заверил Мишка. — Это отверстие для ключа.

— А засов зачем изрубил?

— Изрубил! — усмехнулся он. — Это зубцы, чтобы ключом цеплять. Вот смотри. — Он взял проволоку с загнутым расплющенным, концом, вдел ее с наружной стороны в дырку, стал вертеть, цепляя зазубрины. Засов маленькими шажками подвигался вперед. — Понятно? Когда будешь уходить, закроешь дверь покрепче и вот так — раз, раз. — Он вышел из сенец, стал закрывать дверь ключом.

Мать смотрела на кончик расплющенной проволоки, который упрямо шевелился над засовом, то цепляя его, то промахиваясь, и, вздыхая, качала головой.

А кончик проволоки все клевал, клевал зазубрины, засов подвигался, но так медленно, что ей хотелось помочь ему рукой. Но она не делала этого, чтобы не обидеть Мишку. Наконец засов ткнулся в петлю и больше не двигался. А кончик проволоки упрямо старался загнать его подальше вглубь, но напрасно.