Василий Ледков - Метели ложаться у ног

— Ой, извините. И гости наши тут. Здравствуйте! Вот и хорошо — ребята просят вас к праздничному столу. Ужин готовил сам Бочкаренко!

— Наш буровой мастер, — объяснил Исаев. — Спасибо, Ирочка. Сейчас идем.

Праздничный ужин геологов начался в третьем часу утра. У малюсенького по сравнению с пылающей нефтью костра хозяйничали Олег Бочкаренко и Ирина. Они то и дело подносили на стол, сколоченный наскоро из трех широких плах, пропахшие ароматным ивовым дымом шашлыки из оленины и зайчатины, поджаренные тушки куропаток. Кроме того, стол ломился от жареной, вареной и малосольной рыбы — хариуса, гольца, пеляди, нельмы.

Люди не скрывали своей радости. Они вовсе забыли о комарах, о бездорожье, о неделях без писем, обо всех неурядицах кочевой жизни, которые известны только им — людям с рюкзаками и с неутомимой жаждой поиска ради этого именно дня, когда… когда просто можно сказать: победа!

Исаев обратился к буровикам с поздравлениями, но речь его то и дело тонула в шуме голосов и рокоте движка, подающего свет.

А черное небо уже бледнело. К Исаеву подошел один из геологов и сказал:

— Палатка для гостей, товарищ начальник, готова. Туристическая, легкая и, конечно, теплая.

— Ну вот, можете и отдохнуть, Лидия… Простите, как по батюшке-то?

— Александровна, — тихо отозвалась Лида. — Спасибо вам, Михаил Егорович. Но спать я не думаю. Хоть последнюю-то ночь в тундре хочу провести под открытым небом.

— Это, конечно, ваше дело, — сказал Исаев. — А я — на боковую: утром лететь. Ми наш уже давно отдыхает. Видите?

В стынущих сумерках встающего утра мы рассмотрели неподалеку силуэт вертолета, похожего на задремавшего ящера. Мне почему-то стало особенно грустно. Пройдут какие-то часы, и город разлучит меня с Лидой… Самолет медленно развернется, равнодушно пройдет к началу взлетно-посадочной полосы и замрет на мгновение. Но вот взревут моторы, серебристая птица вздрогнет — и…

Я, глядя на тающий в небе самолет, скажу:

— Лида! Ты вновь окунешься в шум каменных городов и в половодье людских рек, а глаза твои остались здесь, в тундре, где синий от неба простор заарканен горизонтом. Взгляну на эти озера, цветы, росы — и увижу тебя. Увижу! Вернись за синевой своих глаз! Вернись… — Но меня никто не услышит.

— Вася, а ты будешь спать? — с трудом дошел до моего сознания голос Лиды, но я молчал, уставив глаза в землю, будто все слова из меня улетучились. Потом я отключил себя от назойливых дум и сказал:

— Нет. Я вовсе не хочу спать.

— Ну вот и хорошо. В последний раз пройдемся по этой открытой небу земле, по твоей любимой тундре.

Мы пошли навстречу рассвету, к сонному заливу.

— Какие здесь всё-таки хорошие люди, — продолжала Лида. — Эти геологи… Тот же Иван… Да что тебе говорить-то — сам знаешь. А я всё же, наверно, полюбила эту землю. Приду в музей Арктики — и уже по-другому буду на всё смотреть. И друзьям обо всём расскажу.

Я шагал рядом, и меня покалывали слова о музее.

— Будет что рассказать, да?

Лида кивнула.

— Паханзеды… — еле слышно произнесла она в раздумье. — Паханзеды…

Но вдруг лицо её ожило, озарилось, синие глаза поголубели.

— Смотри! Смотри же скорее!.. Скорей! Это же какое-то чудо! — всплеснула она руками.

Я, стараясь быть спокойным, медленно повернулся к заливу и остолбенел. Над водой, где вот-вот должно было появиться солнце, по обе стороны залива пылали два широких радужных столба. С каждым мигом они становились всё ниже, ниже и вот уже совсем утонули в заливе. Невероятно широко заполыхала кромка солнца. Она плескалась, кипела, разламывая линию горизонта. Потом это огненное чудо постепенно начало сужаться и всплыло, покатилось медленно, словно на невидимую гору, настоящее, живое солнце. Лучи его заскользили по земле и вспыхнули в росе у наших ног.

— Вот и пришел день… — сказала Лида.

В Нарьян-Маре, выйдя из вертолета, мы с Лидой шли к аэровокзалу, похожему больше на сарай.

— Здравствуй, Вася! Где все пропадаешь? Давно что-то не видно тебя на Голубой, в Прозрачном! Дела? А мне вот… — Старик показал рукой на уходящих к вертолету людей, — уже лететь.

Мы обнялись со стариком по-дружески, и он сказал, уходя:

— Приезжай. Обязательно приезжай. Жду!.. Опять посидим в моем чуме!

— Кто этот симпатичный ненец? — спросила Лида.

— Дед Игнат.

— Это он?! Жаль. Очень жаль!.. И у меня времени с гулькин нос.

Я тоже жалел, что не удалось встретиться со стариком чуть пораньше. О деде Игнате я Лиде рассказывал много, как о лучшем сказочнике тундры, и жалел, что не повидались с ним.