Виталий Губарев - Павлик Морозов

- Позови Данилу.

Данила явился заспанный, длинно зевал.

- Садись. - Гость неторопливо достал из пиджака газетный лист с расплывшимися чернильными буквами. - Глядите - содрал сейчас с ворот...

Помолчали. Бабка непонимающе глядела на синие буквы, трясла головой. Она стояла над недоочищенной картошкой, с большим горбатым ножом в руках. На его лезвии густо белели царапины - следы от камня, о который его точили.

- Зажимщик хлеба! - Кулуканов скомкал лист, швырнул в сторону. - Когда-то Трофим приходил, кланялся: «Будь у сына крестным отцом». Согласился крестить. Кабы знал тогда, сам бы своими руками у попа в чашке утопил змееныша!

Данила сказал чуть слышно:

- Утопить никогда не поздно...

Гость сделал вид, что не расслышал, и продолжал глухо:

- У Силина закопанный хлеб нашли, а у Шитракова - оружие. Тоже он устроил - со своими босяками... И в стенгазете опозорил... - У Кулуканова задергалась щека, он потрогал ее пальцами. - Я к вам за помощью... Поможете?

Дед зашевелился:

- Чем можем, Арсений Игнатьевич.

- Так вот... Скоро ко мне придут имущество описывать, чтоб в колхоз передать... - Он вдруг поднялся, сжав губы, шумно задышал через нос. - Не дам проклятым! Ничего не дам! Спалю лучше! И хлеба не дам! Серега, вы с Данилой сегодня в сарае яму выкопайте. Незаметно чтоб... А ночью хлеб перевезем и зароем. У вас искать не станут.

Он тяжело опустился на скамью и, помедлив, прибавил:

- Треть хлеба возьмешь за это себе, Серега.

...Павла ночью разбудил плач Романа. Усталая мать крепко спала - не слышала. Павел спрыгнул с печи, поморщился: ныл обожженный затылок (матери об этом не сказал — не хотел тревожить).

Проснувшийся Роман сидел в деревянной кроватке. Павел присел рядом, укрыл брата одеялом, подумал: «Вырос как Ромка! Надо новую кровать строить». Он слегка покачал ее, замурлыкал:

Зыбаю, позыбаю,

Пошла бабка за рыбою,

Мать - пеленки полоскать,

А я - Рому унимать...

Аа... Аа...

Брат не унимался. Павел в сердцах запел погромче:

Зыбаю, позыбаю,

Пошла бабка за рыбою,

Мать - пеленки полоскать,

А я — за волосы таскать!

Роман заревел на всю избу. Павлу стало жалко братишку. Виновато склонился над кроватью:

- Ромочка, ну спи... Ну спи ж, братик...

Вскочила сонная мать.

- Ох, горе мое! Что же ты не скажешь?

- А он уж засыпает, маманька...

Роман умолк, едва мать прикоснулась к нему. Павел, зевая, отправился спать.

С печи Федя, свесившись, смотрел в окно.

- Чего ты?

- А вон, глянь, что там?

Над двором желтый месяц, и на земле от него светлые полосы. Прямо перед окном - забор деда Сереги. За забором двигаются чьи-то тени.

Павел шмыгнул к двери.

- Ты куда еще? - зашептала мать.

- Сейчас...

Неслышно спустился с крыльца, прильнул к щели забора.

Во дворе деда Сереги фыркают лошади. Трое - дед Серега, Данила, Кулуканов - снимают с ходка полные мешки, торопливо носят в сарай. Бабка Ксения копошится у ворот, никак не может справиться с засовом.

- Паш, а кони-то кулукановские, - слышит Павел шепот за спиной.

Оглянулся - рядом Федя вытягивается на цыпочках.

- Чего ты пришел?

- А ты побежал, и я тоже...

- Ладно, ладно, ступай спать.

Федя послушно уходит. Павел всматривается. Что бы там могло быть? Прячут зерно в яму. У деда столько хлеба нет. Ясно - зерно кулукановское. Вот гады! Сгноить хотят!

Данила возвращается из сарая с пустыми руками, останавливается, будто в раздумье, и вдруг делает скачок к забору.

- Подглядываешь, коммунист! - Грохоча досками, он взлетает над забором.

Но Павел уже исчез.

Дед Серега и Кулуканов недвижно стоят посреди двора, расставив ноги.

- Кто? - бормочет дед.

- Пашка!

Кулуканов срывается с места, хватает деда Серегу руками, трясет. Голос у него шипит, прерывается:

- Если какого уполномоченного из района присылают, не страшно: уедет сам. А тут свои глаза! Под боком! От них никуда не скроешься!

Дед не двигается.

- Слышишь, Серега?

Дед говорит тихо и четко:

- Убью!..

Все молчат. Лишь бабка Ксения что-то шепчет и крестится. Кулуканов наклоняется к Даниле:

- Я тебе давал... и еще дам... Выследить его надо... и конец!

...Днем комиссия из сельсовета во главе с Потупчиком сделала обыск во дворе деда. Хлеб был найден. В сарае нашли и кулукановский ходок.

На болоте созрела клюква. Стайками и в одиночку на болото бегали герасимовские ребятишки, возвращались с полными кошелками и оскоминой на зубах.

Среди дня Павел и Федя собрались по ягоды. Сначала зашли за Яковом. Его не оказалось дома. Потом заглянули к Потупчику. Мотя лежала на кровати, кряхтела.