Лев Квин - Озорники [1959 год]

— Эх ты! — Впервые за все время их знакомства Адъютант говорил с Валеркой в таком тоне. — Зачем отпустил? Отдал бы мне — было бы у меня теперь целых два ежа. Вот бы я их выдрессировал!

Валерка насторожился.

— Как два? А у тебя откуда еж?

Адъютант оживился:

— Мама принесла. Идет она сегодня утром с базара и у крыльца вдруг видит — еж! Откуда только он у нас во дворе взялся? Почти совсем такой же, как твой Гришка. Может, брат, а? Я его знаешь как назвал — Тишка. Буду разным штукам обучать: танцевать под губную гармошку, прыгать через палочки. Я ему домик из картона сделал, я…

Адъютант трещал и трещал без умолку, а Валерка шел рядом и молча страдал.

После долгого ненастья выглянуло солнышко. Ребята, которым порядком наскучило в тесных школьных коридорах, на первой же перемене шумной стаей выбежали во двор. Поднялся веселый гомон. Первоклассники в серых костюмчиках, похожие друг на друга, словно воробьи, бестолково носились взад и вперед, оглашая воздух пронзительными, как свистки, голосами. Ребята повзрослее устроили кучу-малу, в самом низу которой деловито пыхтел толстый мальчишка. Старшеклассники соревновались по прыжкам в длину. Несколько девочек-подружек ходили по двору, взявшись под руки, и пели «Уральскую рябинушку».

Валерка стоял посреди двора и не знал, к кому присоединиться. Собственно говоря, его место было там, где куча-мала выросла уже в приличный холм. Но оттуда доносился голос Гешки Дорохова, а он с ним в ссоре. Пойти к прыгунам? Погонят прочь — эти ребята из последних классов не очень-то церемонятся с младшими.

С улицы громко застучали в ворота. Один из старшеклассников пошел открывать.

— Хлестаков! Хлестаков! — загалдели малыши и гуртом кинулись вслед за ним.

Старшеклассника, правда, звали Евгением Кульчинским, но на недавнем школьном вечере он здорово сыграл в пьесе роль Хлестакова, и впечатлительные зрители сразу же окрестили его по-своему.

Лениво перебирая ногами, во двор вошел школьный мерин Цезарь. Он тащил телегу, на которой погромыхивала большая куча ржавых листов железа, банок, обручей, стоек, старых кроватей — металлический лом. Вверху кучи, поджав под себя ноги, словно китайский мандарин, восседал школьный сторож Иван Иванович, он же конюх.

Вслед за телегой вошли двое ребят.

— Что сие значит, господа почтенные? — картинно вскинув голову и подняв брови, спросил Евгений-Хлестаков.

Ему льстило внимание малолетних поклонников, и он не прочь был слегка порисоваться перед ними.

— Закрыто, — лаконично ответил один из сопровождавших телегу с металлоломом и устало вздохнул. — Зря только тащились!

— На базе, оказывается, сегодня выходной, — пояснил его товарищ, высокий, чуть сутулый юноша с веселыми черными глазами. Его знала вся школа — он был секретарем комсомольской организации. — Не приняли у нас ничего. Завтра в двенадцать, говорят, приезжайте.

Евгений присвистнул.

— Ну, все! Значит, обошли нас ремесленники. Сегодня же последний день соревнования.

— Не бойся. Ребят из ремесленного тоже обратно вернули, — успокоил его черноглазый секретарь. — Только знаешь, Женя, у них металлолому, пожалуй, побольше нашего… Надо бы еще подсобрать, пока есть время…

— Да где же его взять? Ведь все кругом обобрали. — Евгений сделал плавный широкий жест. — Все! Вот спроси хотя бы у него. — Тут он неожиданно показал рукой на Валерку. — За неимением железа он вчера нам доску деревянную приволок.

Кругом рассмеялись. Валерка покраснел и юркнул в толпу. И вовсе она не деревянная была эта доска, а с одной стороны обитая жестью. Просто надо было жесть отодрать — металлолом первый сорт! Но он сам не смог, а Евгений не захотел возиться и выкинул доску. И теперь еще на смех поднимает!

— Все-таки надо искать, — донесся до Валерки голос черноглазого. — Из-за каких-нибудь ста килограммов первенство уступать! Ищите Плюшкиных — должны же они где-то быть! Уговорите их отдать школе металлолом!..

— Ну ладно, хлопцы, — прервал его вдохновенную речь Иван Иванович. — Что с этим барахлом делать будем: в телеге оставлять чи здесь сгружать?