Игорь Минутко - Шестнадцать зажженных свечей

— Я, Василь Василич, так работать отказываюсь. Ведь из-за этого чертового дерева не подъедешь. Вот, полюбуйтесь, опять крыло ободрал.

— Будь моя воля...— ответил густой гневный бас.

Бас, без сомнения, принадлежал директору продовольственного магазина — его во дворе звали Мамонтом.

У подъезда, который был сразу за входом в магазин, стояла машина «Скорой помощи». Проходя мимо нее, Костя подумал, что очень часто видит красные кресты на белом стекле возле этого подъезда. Он поравнялся с машиной, и как раз в это время из дверей вышел пожилой врач, следом за ним легко сбежала со ступенек молоденькая медицинская сестра, позади них плелся понурый мальчик в очках.

«Он всегда встречает «Скорую помощь»,— подумал Костя. Подумал так — вот странно! — впервые, хотя не раз видел эту картину: останавливается машина «Скорой помощи», ее встречает мальчик в очках...

«Значит,— подумал Костя,— у него дома кто-то очень болен».

Костя Пчелкин вышел на улицу и побежал среди прохожих — он явно опаздывал.

На углу, еще издалека он увидел долговязую фигуру Эдика Залевского, который нетерпеливо топтался у газетного киоска. Эдик был в вельветовых джинсах, в эластичной куртке с эмблемой «Олим-пиада-80», со спортивной сумкой и теннисной ракеткой в замшевом чехле

— Салют! — сказал, запыхавшись, Костя.

— Салют! — ответил Эдик.

Они хлопнули ладонями правых рук на уровне лица.

— Куда ты провалился? — спросил Эдик.— Я уже хотел уходить.

— Да так...— Костя неопределенно передернул плечами.

— Ладно, побежали!

На троллейбусной остановке их ждал Кирилл Парков. Он явно не заметил опоздания друзей: прислонившись к фонарному столбу, Кирилл внимательно, в упор рассматривал девушку, тоненькую, как прутик, большеглазую; девушка смущалась под взглядом Кирилла, и это его забавляло.

— Сэр Парков, как всегда, элегантен,— сказал Эдик.

Действительно, стройный, с резкими, сильными чертами смуглого лица, в светлом костюме спортивного покроя, Кирилл невольно обращал на себя внимание.

Повторилось традиционное приветствие.

Костя Пчелкин, Эдуард Залевский и Кирилл Парков дружили с первого класса и теперь считались лучшими учениками девятого класса «Б» английской спецшколы.

...Интервалы между троллейбусами на этой линии даже в часы пик были порядочные, и мальчики разыграли уже давно отрепетированный спектакль: как по команде, они вынули иностранные журналы, зашелестели глянцевыми, пестро иллюстрированными страницами, погрузились — ненадолго — в чтение, а потом начался разговор на английском языке, вроде бы негромкий, но слышный всем, кто был на остановке.

— Вот тут пишут,— сказал Эдик, даже с некоторой небрежностью произнося английские фразы,— что кибернетическая машина вычислила: победы в теннисе возможны только в сочетании с напряженным умственным трудом.

— Оригинально,— сказал Кирилл, тоже, естественно, по-английски,— но спорно.

— А я вычитал,— Костя небрежно ткнул в журнал пальцем,— профессор Кембриджа пишет: неопознанные летающие объекты — объективная реальность.

— Человечество погибло бы без сенсаций,— сказал Эдик.— Ему нужны постоянные допинги, чтобы не прокиснуть от скуки.

Трое друзей опять — ненадолго — погрузились в английское чтение. Люди, ожидающие троллейбус, и тоненькая большеглазая девушка среди них, смотрели на мальчиков с любопытством и уважением.

Рядом стояли два пенсионера. Один сказал другому, склонившись к его волосатому уху:

— Иностранцы.

— Надо полагать, туристы,— откликнулся второй

— Или спортсмены,— сказал подвыпивший мужчина неопределенного возраста.— Из-за них все пивные переделали в «Русский квас».

И в этот момент хлынул дождь. Не дождь — ливень.

Костя кивнул на дверь аптеки в новом доме рядом с остановкой, и мальчики устремились туда.

Теперь они стояли внутри аптеки у широкого окна, и через стекло, слегка размытая, им была видна троллейбусная остановка.

— Не везет,— сказал Эдик,— судя по погодке, тренировка срывается.— Он подбросил и поймал ракетку.

— У меня занятия не сорвутся,— со вздохом сказал Костя и щелкнул пальцем по футляру; скрипка отозвалась легким вздохом.

— Деловые вы парни,— сказал Кирилл.— Теннис. Музыка.

— Это хобби,— сказал Эдик.

— А у меня сегодня за завтраком,— сказал Кирилл,— очередная педагогическая беседа. Родитель во гневе: финал девятого класса, а возлюбленное чадо не ответило вразумительно на вопрос «Кем быть?».