Владислав Крапивин - Тень каравеллы. Повести

- Что это? - с удивлением и улыбкой спросил Фа-Тамир.

Улыбнулся и князь:

- Дети забавляются, маршал… Они привыкли к миру быстрее взрослых и радуются каждый день. Все улицы теперь в их власти… Дети вспомнили старые игры, устроили на площади театр из старых шатров, а к весеннему цветению каменного кактуса готовят праздник с масками и факелами…

Опять раздались веселые крики, и еще один шар - алый, с разноцветными звездами - пошел вверх, прямо к маленькому лучистому солнцу.

- Пусть играют, - сказал Урата-Хал. - Может, и мы, глядя на них, скорее привыкнем к тому, что жизнь теперь безопасна.

- Не совсем безопасна, князь, - вздохнул и нахмурился маршал. - Вы и сами знаете, что недавно дикие всадники опять напали на парусный караван…

- Да, знаю… Ваши песчаные волки никак не успокоятся.

- Они не наши, они вне закона, это вам известно, Урата-Хал, - резко ответил Фа-Тамир. И, почувствовав неловкость от этой резкости, перенес недовольство на полковника: - Я удивляюсь, Дах, что твои всадники до сих пор гоняются за Уна-Туром, как слепой шакал за юркими ящерицами. А ты говорил, что вы знаете в песках все дороги.

- Уна-Тур схвачен, маршал, - неохотно отозвался Дах.

- Да?! Когда же!

- Сегодня утром, маршал. Часть людей его ушла, но Уна-Тура и трех волков поймали.

- Где он? Я хочу поговорить с ним, прежде чем его вздернут на копья.

- Простите, маршал. Я готов к вашей немилости, но… мои люди изрубили пленников.

Фа-Тамир осадил коня и в упор посмотрел на старого полковника. Дах сидел в седле согнувшись и опустив голову.

Фа-Тамир медленно спросил:

- Я правильно понял? Сперва схватили, а потом… изрубили? Безоружных!

- Да, маршал. Я не смог удержать их…

Фа-Тамир сказал без гнева, скорее пренебрежительно:

- Зачем эта дикость? Особенно теперь, когда нет войны… Или твои всадники, Дах, превратились в таких же зверей, как волки Уна-Тура?

- Я… - начал Дах, но Фа-Тамир повысил голос:

- Или в сотнях легкой конницы уже нет повиновения и порядка?

- Есть повиновение и порядок, маршал… Но на этот раз я не успел… Воины кинулись на волков сразу, когда увидели, что они сделали с мальчиком…

- С мальчиком?

- Да… Волки поймали мальчика-таурина, который на рассвете пошел в пески ставить силки на кротов.

Князь Урата-Хал встревоженно поднял голову. Дах говорил, не решаясь взглянуть на него:

- Уна-Туру было известно, что мальчик знает подземный ход из песков в крепость. Они хотели, чтобы он показал… Думали во время праздника ворваться в город и устроить резню. Им ведь не откажешь в дикой дерзости, особенно сейчас.

- Мальчик не выдал? - тихо спросил Урата-Хал.

- Мальчик не выдал, князь.

С полминуты всадники ехали молча.

- Почему же в городе никто не знает об этом, даже я? - сумрачно спросил Урата-Хал.

- Утром мой гонец не нашел вас в крепости, князь. А без вашего позволения он не решился никому сообщить печальную весть. Хотел сказать только матери мальчика, но узнал, что две недели назад она умерла… Может быть, и к лучшему, князь. Ее горе было бы страшнее смерти.

- Значит, вам известно имя мальчика?

- На его маленьком кинжале было выбито тауринской клинописью: «Хота-Змейка».

- Ххотаа, - с акцентом повторил Урата-Хал. - Мальчика мы похороним в храме Звездного Круга, где лежат великие предки тауринов. Его именем матери будут называть своих первенцев.

- Простите, князь, - сумрачно проговорил Дах. - Мы не знали, что мать мальчика умерла, и боялись, что она увидит, как волки обошлись с ее сыном. Мы похоронили его в песках, у приметного камня, по тауринскому обычаю - в воинском плаще и с кинжалом.

- Ну что же… - Урата-Хал помолчал и снял шлем. То же сделали оба итта. Князь тауринов сказал им: - Наш обычай не велит беспокоить тех, кого уже приняли пески. Пусть мальчик лежит там. Каждый из тауринов принесет на его могилу большой камень, и вырастет курган выше самой высокой колокольной башни…

- Итты принесут тоже, - отозвался Фа-Тамир. - Прими нашу печаль, князь…

Урата-Хал медленно кивнул и вдруг сказал непонятно:

- Может быть, есть в этом знак судьбы.

- Какой знак, князь? В чем?

- В том, что прекратил эту войну ребенок и последней кровью этой войны была тоже кровь ребенка… Может быть, судьбе достаточно этой жертвы, и она будет милостива к людям?

- Люди сами делают свою судьбу, - возразил Фа-Тамир. - И люди есть всякие. Остатки сотни песчаных волков будут еще долго рыскать в дюнах, и кровь, наверно, не последняя… Это я не в упрек тебе, Дах. Просто хочу сказать, что рано закапывать все мечи… И послушайте мой совет, великий Урата-Хал…