Леонид Фролов: Жемчуг северных рек [Рассказы и повесть]

— Как это не сказал? — обиделся Тишка. — Говорил, что бахтерическое оружие.

— Дурак! Бактериологическое. Понял?

— Ну, и я говорил.

Они легли на землю и, боясь прикасаться к склянкам, заворожённо разглядывали их.

— Знаешь что? Надо слежку устроить, — сказал Славик.

— А кого в слежку-то? — спросил Тишка, мертвея. Он уж и теперь-то лежать устал, а Славик ведь на него всю слежку спихнуть постарается. Тишка своего старшего братца знал: ему только бы на чужом горбу прокатиться. — Давай Егорову скажем, — предложил он.

— Ты что?! — вскинулся на него Славик. — Сами поймаем.

Тишка потянул брата за рукав:

— Пошли отсюда, а то они воротятся вот сейчас…

— Днём не воротятся. Не дураки.

И Тишка совсем упал духом: да что он, ночью собирается слежку устраивать? Ну уж Тишка в этом ему не помощник.

— Давай Егорову скажем…

— Я тебе, трусохвосту, скажу!

Они полежали молча. Славик обдумывал какой-то план, покусывал губы.

— Да, ночью, конечно, роса выпадет, холодно будет. И спать захочется. — Он вздохнул.

— А про мамку забыл? — добавил Тишка. — Она тебя так и выпустит ночью…

— Ну, её-то можно и обхитрить, в окно вылезти.

Поверху загудел ветер, и с деревьев, шурша, посыпались листья.

— Мы для начала часть клада в другое место перенесём. Посмотрим, хватятся или нет. Может, они уж давно об этом тайнике и думать забыли.

Тишка в предложении брата сразу заметил изъян. Но и звука против не проронил. Скажи Славке, что переносом можно врага спугнуть, на свою же голову и напросишь. Придётся тогда целые ночи напролёт дрогнуть в чащобнике. Нет уж, пусть переносит. Одна ночь прошла, ничего не случилось, и в другую пронесёт. Только воду не надо пить. На молоко перейти придётся. А Славик уже сам засомневался в своих планах.

— Нет, выставим всё-таки караул. А то, не дай бог, диверсанта отпустим. Ох уж мне бы его поймать!..

Славка таки взял из клада одну стекляшку, полую, как патрон, но длинную. Сунул её в карман.

— А ну, если самую нужную взял? Сра-а-зу приметят.

— A-а, брось ты! У них такого добра здесь не пересчитать.

Ну ничего-то он не боялся.

Братья по тропке вышли прямо к маслозаводу.

Тишка как ни прятался за Славкину спину, а Мария его уследила:

— Ну, мужички, чего-то вы к нам зачастили. Заходите, сливками напою. Но Тишка теперь учёный. Бочком, бочком, да от Марии подальше. Так и проскочил опасную зону.

Днем караулить клад отрядили Тихона и Серёжку. А на ночь Славка сколачивал отряд из своих дружков. Тишка брату не очень-то верил: такой прохвост, что не пошлёт и замены. А на словах как на гуслях играл: я да я… Разъякался, как царский министр.

— Вы повнимательнее там, — сказал Славка. — Чуть чего, так один срывайся ко мне, а другой чтоб у них по пятам. — И недоверчиво посмотрел на Тишку.

Тишка жался под его взглядом: идти в дозор ему не хотелось.

— Да ведь днём-то они не дураки, — ненастойчиво уговаривал он брата. — Днём они не придут.

— Вот потому и посылаем вас, а не сами идём. На всякий случай надо и днём держать тайник под контролем… Серёжка, ежели чуть чего, так ты к ним на пятки садись, ты проворнее. А ты, Тишка, на связь со мной выходи.

Тишка ёжился и не знал, как увильнуть от задания.

— А может, Егорова предупредим?

— Ты всё за своё… Смотри, Серёжка ничего не боится.

Но Тишка-то видел, что и Серёжка осиновым листом дрожал, только спорить не смел. За ним славы такой, как за Тишкой, ещё не водилось, вот он и крепился, показывал всем, что не трус. А уж лучше бы сейчас все по тысяче раз обругали Тишку переполошником, но не посылали б за маслозавод. Ведь, может, на верную гибель посылают… А Егорову бы сказать, и обошлось бы всё без жертв.

Вот же чёрт за язык потянул Тишку! И надо было ему о кладе брату проговориться! Перетерпел бы под одеялом ночь — и в живых остался. А теперь неизвестно, чем всё закончится.

Тишка хотел проститься с ребятами за руку, но брат так зыркнул на него глазами, что ни с того ни с сего у Тишки зачесались ладони.

— Тишка, иди-ка сюда. — Славик отвёл его в сторону и незаметно для всех дал тычка. — Сдезертируй только — никакой пощады не будет!

Тишка слезливо захлопал ресницами.

— Иди, иди! — подтолкнул его брат. — И чтоб до замены сидеть в укрытии, не вылезать. Если, конечно, они не придут. Сигнал опознания — кукушечий крик. Вот так: «Ку-ку, ку-ку, ку-ку» — три раза. Запомнили?

Серёжка кивнул головой, а Тишка, как истукан, и не кивнул. Сердце у него падало в пятки.