Леонид Фролов - Жемчуг северных рек [Рассказы и повесть]

Ох уж этот Гомзиков! Он всегда так: сначала что-нибудь скажет, а потом начнёт объяснять. В прошлый раз по-заячьи напетлял вокруг затяжной зимы. Теперь так же неясно крутит вокруг комбайнов.

— Так разве одно другому мешает? — не удержался Славик.

— А как же? — в свою очередь удивился Гомзиков. — Я фуражное зерно сушу, на корм скоту. Если яды в него попадут, то и скот отравиться может. Конечно, в незначительной дозе не страшно, но тут же, сами видели, что творится… Тут крысидом фукать и фукать у каждой дыры — их же армия. А десятипроцентным фтористым натром ещё опаснее, чем крысидом… Куда ни кинь, везде клин… Одна надежда была на кошек.

— Может, мы ещё раз попробуем? — предложил Тишка. — Вон у Егорихи кот такой злыдень, что на собаку и то бросается. Неужто от крысы задаст драпака?

— Давайте ещё раз попробуем, — согласился Гомзиков и неожиданно засмеялся. — Я вот на сушилку бежал, так у Егорихина дома козу видел с рогатиной на шее. Хитрущая, видать, скотинка — голову норовит между жердей в огород просунуть, там трава её манит сочная. Да Егориха хитрее козы оказалась: на шею ей рогатину привязала. Та как ни тянется между жердей к траве, рогатина её не пускает… Вот и крыс бы нам так обхитрить.

Славик сразу задумался. Но Тишка-то братца знал — ничего ему путного в голову не придёт. Только и хватает его на то, чтобы на крыс выйти с камнями.

И точно.

— Эх, если бы я с камнями вошёл, так не одну бы прицельным огнём уложил, — похвастался Славик.

Но Тишка-то уже знал, у кого идей полная голова. К Алику Макарову надо бежать. Уж если он беспроволочный телефон изобретает, то и насчёт крыс может чего-нибудь придумать.

У Алика голова варит.

Но и от кошек отказываться пока нельзя. Егорихин кот не зря в деревне прозван Агрессором. Уж он-то от крыс не отступит.

Но и Агрессор, к сожалению, сплоховал. Он сконфуженно встретил Гомзикова у порога сушилки. На носу у него запеклась кровь. Правое ухо безжизненно переломилось надвое. И когда Гомзиков включил свет, ощеренные крысы со вздыбленными загривками опять лениво потрусили к норам.

— Разбой среди бела дня, — только и сказал Гомзиков.

Алик Макаров даже не стал в сушилку и заходить:

— Я могу консультацию и отсюда дать.

— Да ты хоть посмотри, какие они дырищи выгрызли, — уговаривал его Славик. — Ты посмотри, какие потери от них колхоз несёт…

— Я могу представить и без осмотра. — Алик достал из кармана расчёску, взволнил ею «коровий» зализ.

На голоса вышел из сушилки Гомзиков.

— Что за шум, а драки нет? — спросил он, подозрительно оглядывая ребят. Они были как нахохленные воробьи: Славка рвался в помещение сушилки, чтобы в натуре продемонстрировать зазванному сюда башковитому гостю всё, что высмотрел вчера сам, Алик же — в отутюженных брючках, в сверкающих глянцем ботиночках — высокомерничал, упирался и, как казалось Тишке, набивал себе цену.

Тишка обрадовался тому, что Гомзиков вышел к ним на крыльцо.

— Вот Алик Макаров, — сказал он. — Он придумал уже… Он…

Алик и в присутствии Гомзикова продолжал важничать.

— Да вот, позвали, — кивнул он на Тишку и Славика. — Говорят, крыс вы тут расплодили.

— Точно, — подхватил Гомзиков. — Усиленно занимались селекцией… Не изволите ли взглянуть?

— Да нет, зачем смотреть, — то ли не поняв издёвки, то ли сделав вид, что не понял, сказал Алик. — Мне и так всё ясно.

— А то взглянули бы, — настаивал Гомзиков, — Особо породистых я отлавливаю и, как свиньям, подвязываю на шею деревяшку, чтобы ее грызли а не пол. Это благотворно воздействует на нервную систему, сказывается на привесах.

Славка откровенно захохотал.

Тишка ткнул брата и покосился на Алика: а вдруг тот обидится?

Алик стоял насупленный, играл желваками.

— Мне что? Я могу и уйти. — Он знал себе цену.

Тишка дёрнул его за рукав:

— Алик, Али-и-ик… Ты же про пластинки хотел рассказать…

— Ну, если они не хотят, — пожал Алик плечами и покосился на Гомзикова.

Гомзиков стоял чуть в сторонке, и Тишка, наблюдавший за ним, видел, что бригадир то и дело смеживал веки, пряча в глазах насмешливость.

«Не верит, — догадался Тишка. — А зря! Кроме Алика, никому не сообразить».

Славка всё же вовремя одёрнул себя, насторожился.

— Да ты, Алик, чего? — пошёл он на примирительные уговоры. — Ну, бывает же… Смешинка попала в рот. Не обращай внимания. Скажи всё Ивану Сергеевичу, чего нам говорил.