Лидия Чарская: Желанный царь

Марфа с сыном во главе толпы монахинь вышла к посольству через главные ворота обители.

Старец Дионисий при виде ее выступил вперед… Приблизился к Михаилу и его матери… Толпа замерла в ожидании…

— «Всяких чинов всякие люди, — задрожал среди восстановившейся разом тишины старческий голос архимандрита, обращенный к Михаилу, — тебе, великому государю, бьют челом умилиться над остатком рода христианского, многорасхищенное православное христианство Российского царства от распленения, от польских и литовских людей, собрать воединство, принять под свою государеву паству, под крепкую высокую свою десницу… Всенародного слезного рыдания не презрить, по изволению Божию и по избранию всех чинов людей на Владимирском и на Московском государстве и на всех великих государствах Российского царствия государем и великим князем всея Руси быть. И пожаловать бы тебе, великому государю, ехать на свой царский престол в Москву и подать нам благородством своим избаву от всех находящих на нас бед и скорбей». [14] Начало наказа, данного в Москве посольству к Михаилу.

Старческий голос задрожал слезами и оборвался на мгновение.

Но, встретив недоумевающий, встревоженный взор живых юношеских глаз Михаила, обрел в себе новую силу речи старик. И снова зазвучал его голос мощно и сильно, хорошо слышимый до последнего слова.

Теперь этот трепетный голос просил Михаила не презрить просьбу народную и своим согласием вступить на престол московский, спасти разоренное полузагубленное государство.

— «Господь умудрил люди Своя… Перстом Своим отметил Своего избранника… Сам умудрил, кого выбрать на царство, весь народ Свой наставил на том!.. Ужли пойдешь против воли Господа, избранный Богом?»

Последние слова особенно четко пронеслись и замерли в весеннем воздухе. Михаил поднял голову.

Во все время речи старца тысячи мыслей кружились в его голове…

Так неожиданно быстро, так странно и жутко было для него это известие!

Он, совсем еще юноша, даже почти мальчик, тихо проживающий с матерью после всех перенесенных бедствий здесь, в этой глуши, он избран всею землею Русскою в цари!

Михаилу казалось, что это сон, что он спит и грезит, что стоит ему только закрыть и снова открыть глаза, как исчезнет это странное и жуткое виденье…

И самое посольство, и речи Дионисия, и толпа народа — все окажется сном… Но дивное виденье не исчезало…

Почтенный старец Дионисий стоял перед ним. И слезы текли по его впалым щекам.

— Согласись быть царем, спаси Русь православную от разрухи! — молили теперь чуть слышно старческие губы.

Вихрь мыслей закружил Михаила. Мгновенно пронеслись тяжелые картины постепенной гибели Руси, смена царей… Смуты… Убийства… Лихолетье…

Ужасные времена!

Весь вздрогнув, он сжал руку матери… Взглянул в ее лицо…

О, как бледны и тревожны ее черты! Каким ужасом наполнены глаза старицы! Сейчас она похожа на вспугнутую орлицу, готовую защищать от гибели своего единственного детеныша…

И при виде этого милого лица, искаженного страхом за участь сына, при виде этих нечеловеческих страданий сердце захолонуло в груди Михаила…

— Нет! Нет! — вырвалось непроизвольно из груди юноши. — Не могу, не хочу, не смею я быть царем московским! — и слезы брызнули из его глаз.

И словно эхом за ним задрожал трепещущий голос Марфы…

Заговорила, едва держась на ногах, старица…

Видит Бог, не может она отдать юного сына на гибель, когда Русь разорена от смуты, когда самое тяжелое время сейчас в Московском государстве… Не справиться все едино юному мальчику-царю… Погибнет он… Народ ненадежен… Свели Федора Годунова, свели Шуйского с престола, погубили, предали их… Нет, такой участи она, Марфа, не уготовит сыну! Нет на это ее благословения!

Силой отчаяния и безграничной материнской любви повеяло от этих слов…

С сокрушением слушало ее речи посольство… Падали последние надежды спасти воцарением настоящего природного русского царя гибнущую Русь.

— Господи, размягчи сердце старицы! — шептал Дионисий. — Умудри ее великой силою Своей!

Снова загудели колокола Ипатьевской обители.

«Во храме Божием должны смириться мысли о житейском», — мелькнуло у многих членов посольства в мыслях, и все двинулись в монастырский собор…

Отслужили обедню… И, выйдя на амвон, прочли грамоту об избрании всем народом юного Михаила.

И снова вслед за этим зазвучал голос Дионисия под сводами храма.