Серафима Полоцкая - Роль, заметная на экране

Улыбнулись даже мы с Евгением Даниловичем. Альфиюшка же, довольная неожиданным эффектом, заливалась как звонок.

Зяма, открывший в это время дверь, остолбенел от удивления и только моргал близорукими глазами.

— Раю вызывают, — растерянно сказал он. — Может быть, здесь…

— Она здесь, — сказал Евгений Данилович и протянул мне руку.

— Я хочу работать только с вами! — воскликнула я, пожимая его руку.

Зяма попытался протиснуться к нам, но застрял на полдороге…

— Разрешите и мне! — крикнул он, близоруко щурясь и глядя совсем не в ту сторону, где стоял Евгений Данилович. — Разрешите и мне сказать, что я надеюсь работать с вами до окончания этой картины, а на следующей, может быть, стать вашим ассистентом вместе с Леной…

— Я пойду с тобой, — сказала мне Альфия.

Но я почувствовала неладное и, опустив ее на пол, шепнула:

— Ты должна развлекать дядю Женю.

В дверях обернулась, но лучи заходящего солнца заглянув в окно, ударили мне в глаза, и я увидела только очертания фигур в струящемся золотом воздухе.

Выйдя из каюты, Зяма сказал:

— Вас вызывает Копылевский.

Я остановилась:

— Вызывает?

— Ну да, — уныло подтвердил Зяма. — Завтра хотят назначить вашу репетицию… То есть репетировать ваш танец…

— Какой танец? Я не могу!

— А что же будет?

— Зямочка, я не могу.

— Понимаю, — так же уныло сказал он. — Я тоже ничего не могу…

Мы вопросительно смотрели друг на друга. В машинном отделении опять страшно затарахтело, так что палуба под нами задрожала, и я равнодушно подумала о возможности взлететь на воздух вместе с нашим котлом.

— Пожалуй, надо посоветоваться с Леной, — предложил Зяма, не обратив внимания на пыхтение парохода.

Шагая по коридору первого класса, я невольно со страхом смотрела на двери Анны Николаевны и Вадима. Никто из них не показался, и я торопливо нырнула в каюту Лены.

— Куда ты провалилась? — встретила меня Лена.

— Обыскали весь пароход! — воскликнула Мая-администратор. — Мы вошли к ней, к Анне Николаевне, а ты уже исчезла…

Они, окружив, взволнованно рассматривали меня.

— Мы всё слышали, — тихо шепнула художница, и ее лицо шахматного коня сделалось жалким оттого, что, быстро заморгав, она хотела скрыть набежавшие слезы.

— А-а, — неопределенно протянула я. — Да-а…

— Ладно, — сказала Лена. — Ты, я вижу, ничего… А мы сильно испугались за тебя. Давай-ка отдохни с нами… Ложись на мою койку.

— Ее Копылевский вызывает, — тихо сказал Зяма.

— Давай ложись! — как будто не расслышав, прикрикнула на меня Лена. — Лежи, раз такое дело!..

Они втроем буквально затолкали меня под одеяло, сняв туфли и теплую куртку.

— Где у нас валерьянка? — спросила Лена.

Мая-администратор, достав с полки пузырек, начала капать во все чашки, стоявшие на столе. Другая Мая доливала их водой.

— По двадцать капель всем, — объявила Лена, подавая мне одну из чашек. — Все нуждаемся. Тебе, Зяма, во вторую очередь… Надо?

— Давайте, — согласился он.

Мы выпили все. Зяма — во вторую очередь.

— Дела! — вздохнул он, ставя чашку на стол. — Мы пришли посоветоваться.

Все вздрогнули от резкого стука.

Дверь отворилась. В ее проеме запылал красный свитер Вадима. Его лица я не видела. Не смотрела…

— Рая. Мне необходимо поговорить… — сказал он, так и оставшись у порога, никем не приглашенный пройти дальше.

Я никогда не смогу объяснить, почему в эту минуту мне стало ясно, что он усомнился в своем замысле и ему нелегко было видеть меня. Острая жалость шевельнулась в моем сердце, и я подняла на него глаза. И опять я не смогу объяснить, почему я это поняла, но в его просящем взгляде я прочла желание оправдаться и добиться моего сочувствия.

— Раечка, поймите, — продолжал он, — нашу киностудию необходимо выручить. Для этого кое-что придется снимать по-новому. Я прикинул и вижу, что придется заменить вашими танцами некоторые народные пляски. Мне нужно обязательно посоветоваться с вами.

Он говорил, как всегда, спокойно-округлыми фразами, но взгляд беспокойно метался. Яркие отсветы красного свитера делали его лицо неузнаваемо грубым, искусственность наивного добродушия так и бросалась в глаза. Почему я не замечала этого прежде, понять было невозможно. Собравшись с силами, я ответила:

— Мы уже все выяснили с Анной Николаевной.

— Анна Николаевна согласится! — воскликнул Вадим, не поняв моего намека, а может быть, не зная о происшедшем. — Это наилучший выход. Массовые пляски потребуют слишком много съемочных дней… Для быстроты снимем народ в живописных группах в пробежках, как массовку, без танцев. И зрителю будет приятнее смотреть на танцы молодой очаровательной балерины. А ваше лицо даже грех не снимать крупным планом!