Эдуард Пашнев: Ньютоново яблоко

Мария Ивановна покачала головой. Но вдаваться в подробности сейчас не было времени. Накинула Саньке на плечи вылинявший галстук и хотела насильно повязать, но упрямый мальчишка отступил назад, снял галстук и подал учительнице.

– Мария Ивановна, не надо.

– Но почему? Это же только на сегодня. Кончится все – снимешь.

– Мне нужен мой галстук.

На дворе заиграли горны, рассыпалась барабанная дробь.

– В таком случае ладно, – махнула рукой учительница. – Смотрите из окна. А после, как договорились, пойдем к Зебрикову.

– Мария Ивановна, а можно и я пойду? – спросила Соня.

– Конечно, это же ваш товарищ. Почему ты спрашиваешь?

– Я хотела еще раньше пойти, а Горский меня не берет.

– Возьмет, – пообещала учительница и заспешила туда, где раздавалась барабанная дробь.

Козлик показала Саньке язык и отвернулась к окну. Санька устроился у другого окна. Отсюда хорошо был виден весь двор. Оказывается, это очень красиво, когда на белых рубашках и белых кофточках красные галстуки. Раньше Санька скептически относился к своему галстуку и носил-то его чаще в кармане, чем на шее. А оказывается, это очень красиво Наверное, всегда так: когда что-то теряешь, тогда только и узнаешь ему настоящую цену.

На школьный двор, загороженный со всех сторон домами, все-таки залетал ветер. Он неистово трепал знамя и пионерские галстуки.

– А знаешь, откуда берется ветер – спросила у Саньки Козлик.

– Не знаю.

– Он приезжает к нам на крыше скорого поезда.

Они помолчали.

– А знаешь, – снова спросила Козлик, – где живет ветер, когда везде тихо-тихо?

– Где? – неприветливо буркнул Санька.

– На колокольне.

Козлик была единственная девчонка на всем берегу, которая не боялась лазить на колокольню архитектурного памятника второй половины восемнадцатого века. Там было так здорово! Ветер гулял по колокольне и время от времени громыхал оторвавшимся листом железа на пристройке. Сонька облокачивалась на железные перила и смотрела вниз. Иногда она видела, как над крышей соседнего дома кружились голуби. Она следила за ними, и ей хотелось тоже полететь: она столько раз видела себя во сне птицей. Голуби приняли бы ее в свою стаю. Но где взять крылья? Не стальные, как у самолета, а настоящие? Козлик читала повесть Грина о летающем человеке. Она хотела иметь такие же крылья, как у Друда. Конечно, писатель все это выдумал. Человек не умеет летать. Но так ведь будет не всегда?

Сонька много читала книг, но никогда не запоминала фамилии писателей. А фамилию Грина запомнила. Она прочла не только книгу, но и предисловие к ней. А в предисловии рассказывалось, что писатель Грин верил в чудеса, в полет человека без крыльев. Верил… А ведь он был совсем взрослый.

На школьном дворе ветер вел себя скромно. А когда Мария Ивановна, Козлик и Санька вышли на центральную улицу, то они увидели, что ветер здесь словно с цепи сорвался. Он хватал прохожих за косынки, за волосы, катил навстречу чью-то фетровую шляпу. Шляпа подпрыгивала, как живая.

Милиционер на перекрестке хотел ее задержать, но она вильнула в сторону и еще быстрее понеслась по переулку.

Где-то в самом конце проспекта бежал человек с обнаженной толовой. Он размахивал руками и кричал что-то милиционеру. Но что мог сделать обыкновенный милиционер? Если бы он оказался более ловким, он, пожалуй, сумел бы задержать фетровую шляпу. Он, наконец, мог задержать владельца шляпы, который считал, что в погоне за своей шляпой он вправе нарушать правила уличного движения. Но остановить ветер и отправить его в отделение или хотя бы оштрафовать его за нарушение правил уличного движения милиционер не мог.

И ветер пользовался своей безнаказанностью. Он ухитрился выдуть из урны бумажки и забросил их шутки ради на крышу кинотеатра. Вырвал у старушки газету и нацепил на сучок высокого худого дерева.

Сонька Козловская любила ветер. Она радовалась ему. И, наверное, поэтому очень смеялась, когда поравнялась с человеком, догонявшим свою шляпу. Он, этот дядька, оказался совсем лысым и даже отполированным. На такой голове ни одна шляпа не удержится.

Ветер мог рассмешить Соньку, но чаще всего он настраивал ее на серьезный лад.

– Мария Ивановна, – внезапно спросила она, – а почему наша планета никак не называется?

– Называется.

– Как?

– Земля.

– Так разве это название?

– Наша планета так и называется Земля. Это географическое понятие, и писать надо с большой буквы, если имеется в виду земля – огород, то писать надо с маленькой буквы.