Герберт Уэллс - Яблоко

Герберт Уэллс

Яблоко

рассказ

- Я должен от него отделаться, - проговорил сидевший в углу купэ человек, неожиданно нарушая молчание.

М-р Хинклиф плохо расслышал и поднял голову. Он поглощён был восторженным созерцанием привязанной к его портплэду [портплед - дорожная сумка или чехол для пледа или постельных принадлежностей - М.Б.] форменной фуражки, видимого и осязаемого знака только что полученной им должности в колледже - поглощён был восторженной оценкой красот фуражки и приятными мечтами, которые она пробуждала в нём. Ибо м-р Хинклиф только что выдержал испытание при Лондонском университете и ехал, чтобы занять место младшего помощника в начальной школе в Холмвуде - положение весьма почтенное. Он воззрился на своего попутчика, сидевшего в дальнем углу купэ.

- А почему бы не отдать его кому-нибудь? - спросил тот. - Отдать? В самом деле, отчего бы и не отдать?

Это был высокий, тёмноволосый мужчина, с загорелым, но бледным лицом. Он сидел, скрестив руки на груди и протянув ноги на противоположное сидение. Не отрывая глаз от кончиков ботинок, он пощипывал опущенный книзу чёрный ус.

- Отчего бы не отдать? - повторил он ещё раз.

М-р Хинклиф кашлянул. Незнакомец поднял глаза - странные, тёмно-серые глаза - и с минуту невидящим взором смотрел на м-ра Хинклифа. Потом лицо его оживилось.

- Да, - медленно произнёс он. - Отдать - и делу конец.

- Боюсь, я не совсем понимаю вас, отозвался м-р Хинклиф и снова кашлянул.

- Не совсем понимаете меня? - совершенно машинально повторил незнакомец, переводя свои необыкновенные глаза с м-ра Хинклифа на портплэд с нарочито демонстрируемой фуражкой и обратно на смущённое лицо м-ра Хинклифа.

- Вы так лаконичны, - оправдывался м-р Хинклиф.

- А почему бы мне и не быть лаконичным? - переспросил незнакомец, продолжая думать о своём. - Вы - по научной части? - повернулся он к м-ру Хинклифу.

- Я - из Лондонского университета, - с нескрываемой гордостью ответил м-р Хинклиф и нервно пощупал свой галстук.

- Стало быть - в погоне за знанием, - сказал незнакомец и, неожиданно спустив ноги на пол, упёрся руками в колени и уставился на м-ра Хинклифа, словно никогда не видал человека, занимающегося наукой. - Да, - повторил он и помахал указательным пальцем. Потом поднялся, достал из сетки чемодан и раскрыл его. Молча вынув оттуда что-то круглое и завёрнутое несколько раз в серебряную бумагу, он осторожно развернул и протянул м-ру Хинклифу... маленький, гладкокожий, золотисто-жёлтый плод.

М-р Хинклиф широко раскрыл глаза и разинул рот. Он не сделал никакой попытки взять протянутый предмет, хотя незнакомец на это как будто рассчитывал.

- Это, - начал странный незнакомец, очень медленно произнося слова, яблоко с Древа Познания. Взгляните - маленькое и яркое, и чудесное - Познание - и я отдаю его вам.

Рассудок м-ра Хинклифа с минуту мучительно работал, но вдруг всё объясняющая мысль: "Сумасшедший!" - вспыхнула в мозгу и осветила создавшееся положение. С сумасшедшими надо соглашаться. Он слегка склонил голову на бок.

- Яблоко с Древа Познания, вот что! - проговорил он, тонко притворяясь заинтересованным, и посмотрел на своего собеседника. - Но отчего бы вам самому не съесть его? И как оно попало к вам в руки?

- Оно у меня уже третий месяц. Оно не портится, - всегда такое же красивое и гладкое, и спелое, и желанное, каким вы видите его сейчас. - Он опустил руку на колено и, задумавшись, смотрел на яблоко. Потом снова стал заворачивать его в бумагу, как бы отказавшись от мысли отдать его.

- Но как оно досталось вам? - задал опять вопрос м-р Хинклиф. - И почему вы знаете, что это в самом деле плод с того Древа?

- Я купил его, - начал незнакомец, - три месяца тому назад, - за глоток воды и корочку хлеба. Мне отдал его - за то, что я спас ему жизнь, - один армянин. Что за дивная страна! Первейшая из всех стран! Страна, где и по сей день цел ковчег Ноя, погребённый в ледниках Арарата. Человек, о котором я говорю, вместе с другими бежал от напавших на них курдов, - и забрёл в пустынное место в горах - место, куда обычно не добирается человек. Спасаясь от погони, они вышли, среди горных вершин на склон, поросший зелёной, острой как лезвие ножа, травой, которая безжалостно резала и хлестала. Но курды гнались за ними по пятам, и ничего не оставалось, как войти в траву. Хуже всего было то, что тропинки, которые они прокладывали ценою своей крови, облегчали путь преследователям. Беглецы были все перебиты, за исключением этого армянина и ещё одного, Он слышал вопли и крики своих друзей и шорох травы под ногами курдов, - трава была высокая, выше роста человеческого. Потом - опять крики - и всё затихло. Он замер, не понимая в чём дело; снова побежал, израненный и окровавленный, пока не добрался до каменного обрыва над пропастью; тогда, обернувшись, он увидал, что трава охвачена огнём и дым отделяет его от врагов.