Петр Незнакомов: Маргаритка и я

Но это не помогает.

— Вам бы только командовать! — кричит неумолимый кок. — Сейчас же идите есть. Все давно остыло…

Ничего не поделаешь, приходится подчиняться. Ведь наша мама в субординации и дисциплине ничего не понимает.

Мы садимся за стол.

— Фу, фасоль! — хмурится юнга Вильямс и отодвигает тарелку.

— Раз тратите деньги на лодки, придется есть фасоль, — заявляет кок.

Этот упрек больше относится ко мне, поэтому я строжайше приказываю:

— Юнга Вильямс, сейчас же съесть все, всю фасоль дочиста!

Юнга неодобрительно косится на меня: приказ отдан не совсем по-моряцки. Но лицо у меня словно каменное.

— Слушаюсь, сэр! — отвечает он вполголоса и покорно принимается за фасоль.

Юнга съедает и крем-карамель, которая обычно остается недоеденной.

— Это ваша моряцкая дисциплина начинает мне нравиться, — смягчается наконец повар Снежок. — Придется нам применять ее и на уроках музыки.

— А моряки на пианино не играют, — робко возражает юнга.

— Посмотрим, играют или нет.

Затем мама одевается и уходит по своим делам.

— Где это видано, чтоб моряк играл на пианино! — уже более смело говорит юнга Вильямc. — Верно, капитан?

Я киваю головой, но не очень уверенно.

Мы возвращаемся в гостиную. Окончательно собрав лодку, мы поднимаем белые паруса и всю вторую половину дня путешествуем по морям и океанам.

Питаемся мы сырой рыбой, альбатросами и плавниками акул. На нас нападают пираты, но мы их побеждаем, запираем в гардероб — пускай там хорошенько нанюхаются нафталина!

После этого мы отправляемся на Южный полюс — нам необходимо поймать там двух пингвинов и приручить их. Но вдруг оказывается, что уже десять часов, — с наступлением этого времени всем юнгам на свете полагается быть в постели.

— Папа, ну давай поймаем пингвинов! — упрашивает Маргаритка. — Вот он, Южный полюс. Всего в двух шагах.

— Юнга Вильямс, — вытягиваюсь я во весь рост, — во-первых, я тебе не папа, а капитан Грант, а во-вторых, тебе известно, что приказы капитана выполняются немедленно и безропотно.

— Слушаюсь, сэр! — склоняет голову пристыженный юнга.

И через пять минут он в постели. Не успел я его как следует укрыть одеялом, как он уже уснул, уснул крепко, по-моряцки.

Каких только удивительных снов он не увидит в эту ночь!

Долго мы думали, как назвать нашу лодку. Вдруг лицо Маргаритки просияло.

— Папа, — говорит она, — давай назовем ее «Вапцаров». Он тоже был моряк, как и мы.

Предложение принимается под аплодисменты. Затем я придаю своему лицу строгое выражение и говорю:

— Дело в том, юнга, что это имя ко многому нас обязывает. Вапцаров никогда не плакал и ничего не боялся. Как тебе кажется, можешь ты взять на себя такие тяжелые обязательства?

Юнга Вильямс задумался. Вопрос серьезный, ответить на него не так просто.

— Да, — произносит наконец, — я не буду плакать, капризничать и буду есть все.

— А бояться?

— И бояться ничего не буду, — не совсем твердо обещает юнга. — Только бы не эти змеи… А если нам попадется какая-нибудь анаконда…

— Велика важность! Настоящему моряку все нипочем.

— Легко тебе говорить, — вздыхает юнга. — Ты большой, а вот я…

На этот раз я нарушаю строгий моряцкий устав, запрещающий всякое панибратство с подчиненными, и ерошу подстриженные по-мальчишески волосы юнги.

— Эх, — говорю я, — не велика беда, если человек и струхнет малость. Главное, чтоб никто не заметил.

После этого мы беремся за дело. Вырезаем из фанеры буквы, красим их белилами и приклеиваем рыбьим клеем к борту лодки. К обеду наш «Вапцаров» совершенно готов. На маму была возложена важная задача — сшить небольшой трехцветный флаг. Разве может корабль выйти в море без адмиральского флага на мачте?

Куда более сложным оказался вопрос распределения мест в лодке. В ней всего лишь два места, которые по праву принадлежат взрослым членам экипажа — капитану и шеф-повару. Юнге тоже найдется где разместиться, но без сиденья.

— Ну и дал же ты маху! — хмурится он. — Мог же взять трехместную? Ведь ты же умеешь считать!

Глаза юнги наполнились слезами. Какой ужас — мы же только что дали присягу никогда не плакать!

Нам разрешается лишь, закусив губу, посмотреть без особой надобности в потолок. Положение спасает повар Снежок. Его доброе негритянское сердце не выносит этого волнующего зрелища.

Он добровольно отказывается от своего места в лодке в пользу юнги. Слезы, которые уже начали было капать на пол, мгновенно высыхают.