Петр Незнакомов: Маргаритка и я

Нет, мы наверняка в недалеком будущем чем-нибудь вас удивим. И, может быть, вы увидите в журнале «Дружинка» наши увенчанные славой портреты.

Как бы то ни было, но лодка куплена, и дело сделано. Мы нанимаем повозку и доставляем ее домой. На пороге нас встречает мама.

— А это еще что? — спрашивает она, нахмурив брови, и показывает на три пакета с нашей покупкой.

Мы с Маргариткой переглядываемся и наконец, набравшись мужества, отвечаем:

— Лодка.

— Что-о-о?

— Лодка, — повторяем мы и отходим от нее на два шага назад. — Самая обыкновенная резиновая лодка…

— Даже паруса есть, — добавляет Маргаритка и прячется у меня за спиной.

— Прекрасно! — говорит мама со спокойствием, предвещающим бурю. — А где вы взяли деньги, уважаемые?

Не могла все же миновать нас эта горькая чаша! Хотя мы, черноморцы, люди не робкого десятка, но следует чистосердечно сознаться, что мы ужасно боялись этого вопроса.

— Накопили денег и вот купили… — говорит Маргаритка, все еще не выходя из-за моей спины. — И из моей копилки все пошло сюда.

Я тоже начинаю что-то бормотать себе под нос. Но маму обманывать не годится. В конце концов мы сознаемся, что влезли в небольшие долги.

— Так! — терпеливо выслушивает нас мама. — Но ведь ребенок до сих пор без пальто!

— Мне совсем не нужно пальто.

— О-о-о-о! А без этой дурацкой лодки тебе никак не обойтись?

— Она нам нужна, мы будем совершать на ней кругосветные путешествия, — смело выходит вперед Маргаритка. — И лодка вовсе не дурацкая, а резиновая.

Как ни велико было негодование мамы, она все же не удержалась от смеха. Мама только с виду строгая женщина, а в сущности у нее очень, очень доброе сердце. Надо же учесть, что она и сама из Бургаса. У нее тоже есть моряцкая жилка. Увидев маму смеющейся, мы освобождаемся от оцепенения и, перебивая друг друга, обещаем и ее взять в путешествие.

— Делайте что хотите, мне все равно! — пытается мама снова стать серьезной. — Я больше не могу, сдаюсь!..

Она, хлопнув дверью, уходит на кухню, но мы знаем, что означают подобные ее поступки — конфликт улаживается. Буря миновала, и мы можем спокойно заниматься нашим делом.

Мы вносим пакеты в гостиную и засучиваем рукава. Нам предстоит первый раз собрать лодку. Принявшись за это с огромным воодушевлением, мы вскоре убеждаемся, что работа не спорится. Нет у нас ни руководства, ни железной моряцкой дисциплины. Каждый копается в пакетах, извлекает что попадется под руку; разные детали, болты, гайки уже валяются по всему полу.

— Так дальше не пойдет! — говорю я. — Надо избрать капитана.

Маргаритка радостно хлопает в ладоши. Ну конечно, на море всегда так: один приказывает, а другие сознательно и беспрекословно подчиняются! Сейчас же приступаем к избранию. Капитаном единодушно избираюсь я.

Остальной персонал распределяется следующим образом: мама — главный кок, Маргаритка — моряк.

— Но, папа, — задумчиво говорит она, — когда мы выйдем в море, я и тогда буду зваться Маргариткой?

— А как же?

— Моряк — и… Маргаритка!.. А можно, я буду юнга Вильямс?

Я поворачиваюсь к ней спиной, ибо капитану при исполнении служебных обязанностей смеяться не полагается. Вскоре я опять делаюсь серьезным и строгим, как того требует мое положение.

— Ладно, пусть будет так! В таком случае, я буду капитан Грант.

— Вот так здорово! — подпрыгнул новоявленный юнга. — А мама?

— Ну, решай сам!

— Совсем смешно, если она будет негритенок Снежок. Ведь он тоже был поваром. Как ты считаешь, папа?

— Хорошо, но ведь она белая.

— Ничего. Мы ее вымажем гуталином.

Тем временем мама, ничего не подозревая, зовет нас обедать. А ведь нам сейчас совсем не до еды. Работа над сборкой лодки кипит, мы трудимся, не зная усталости, как и подобает настоящим морякам.

— Юнга Вильямс! — кричу я с капитанского мостика, образованного из двух стульев.

— Есть, сэр! — отвечает по-моряцки юнга Вильямс и становится передо мной навытяжку, руки по швам.

— Подай мне часть номер три!

— Слушаю, сэр!

И часть номер три находит свое место. Мало-помалу то, что мы собираем, становится похожим на лодку. Но именно тут мы попадаем впросак.

Дверь гостиной открывается, и выходит разъяренный кок. Он размахивает длинной деревянной ложкой и сердито смотрит на нас.

— Сколько раз я должна вас звать? — негодует Снежок и уже грозится ложкой.

— Мама, не трогай его! — старается оберегать мой авторитет юнга Вильямс. — Он капитан.