Нина Бодэн: Сбежавшее лето

— Все идет отлично,— похвалил ее Саймон.

Он осторожно попятился назад, цепко держа руки тети Элис. Они вы­глядели очень смешно, но Мэри не улыбалась.

— Нужно было подождать лодку,— сказала тетя Элис и застыла на месте.

— Так быстрее.

— А если мы упадем?

— Не упадем, если вы не будете останавливаться,— сказал Саймон. Делая шаг за шагом и время от времени испуганно вскрикивая, тетя Элис медленно продвигалась вперед. Мэри закрыла глаза.

— Ну вот,— наконец сказал Саймон.— Теперь до грота недалеко.

— Я помню.

Мэри не поняла, что она хотела этим сказать. Они прошли мимо нее так близко, что она могла, протянув руку, дотронуться до плаща тети Элис.

Когда, по ее расчетам, они уже добрались до грота, она встала и пошла за ними. Тайком поднявшись по лестнице, она услышала голос тети Элис:

— Бедное дитя! Бедный мальчик!

Кришна что-то пробормотал в ответ.

— Ты спал? Сон только на пользу. Где у тебя болит, милый?

У нее был такой ласковый голос, каким с ней она никогда не разгова­ривала, решила Мэри и нарочно провела рукой по острым хрусталикам на стене. Потом высосала из царапин кровь и вздохнула. Тетя Элис, может, и разговаривала бы, если бы она, Мэри, ей позволила. А теперь уж поздно...

— Ладно, милый,— продолжала тетя Элис,— больше я не буду тро­гать твой бедный живот. Тебе больно, мой хороший, я знаю, но эта боль скоро пройдет. Сюда плывет на лодке один славный человек, мы отвезем тебя в хороший, теплый госпиталь. Саймон, пойди посмотри, где там твой дядя...

Мэри перепрыгнула через поток воды, отделявший одну пещеру от другой, и спряталась в крошечной комнатке с выдолбленным в стене окош­ком, через которое ей была видна часть центральной пещеры.

Она слышала, как Саймон крикнул: «Дядя Хорейс, мы здесь!» — и как с озера что-то ему ответили. К гроту подплыла лодка, заскрипели в уклю­чинах весла.

— Сейчас его снесут,— сказал Саймон.

— И ты стоишь и позволяешь даме...— возмутился дядя Хорейс.

— Не беспокойтесь, мистер Трампет. Он ничего не весит. Легкий, как птица, бедный ягненочек.

Приподнявшись на цыпочках, Мэри видела лицо тети Элис, когда та спускалась по лестнице, и прислоненную к ее плечу голову Кришны.

— А я-то всегда считал, что ягненочек весит немножко больше, чем птица,— засмеялся Саймон.

— Хватит учить взрослых,— спокойно сказала тетя Элис.— Садись в лодку. Возьмешь его к себе на колени.

Мэри больше не было ее видно. Опять заскрипели уключины.

— Держись, парень!—эхом прогудел по пещерам голос дяди Хорейса.— Скоро будешь в постели.

Мэри отвернулась к стене. Еще минута, и все уедут, все до одного. И тетя Элис даже не вспомнила о ней...

Зашлепали по воде весла, голоса стали едва различимы. Потом со­всем стихли. Тишина. Она осталась одна. Они уехали и забыли про нее. И хотя именно об этом она и мечтала — остаться одной на острове, бесприютной, отверженной,— на глазах у нее появились слезы.

— Мэри! — позвала ее тетя Элис.

Мэри взглянула в окошко. Тетя Элис стояла у входа в грот.

— Мэри, милочка, где ты?

Мэри затаила дыхание.

— У него, по-моему, аппендицит,— громко, словно с кем-то беседуя, сказала тетя Эльс.— Бедняжка! Мистер Трампет отвезет его в больницу на своей машине. Саймон позвонил ему в лавку, и он сразу же при­ехал.

Она помолчала, прислушиваясь.

— Мэри! — снова позвала она. Мэри не двигалась с места.

— Знаешь, когда мне было столько лет, сколько тебе, я тоже часто здесь бывала. Мост тогда еще не был сломан, но все равно на остров ни­кто не заходил. Я приезжала сюда на велосипеде и оставляла его у ворот. Тропинка с тех пор немного заросла, и крапиву такой большой я не помню. Но зато я хорошо помню свои собственные ощущения. Я приезжала сюда одна и сразу становилась хорошенькой и умной, я убеждала себя, что у ме­ня приемные родители и что на самом деле я дочь герцога. Наверное, это ужасно глупо.

Она помолчала, ждала, вероятно, что Мэри откликнется. А у Мэри зачесалось в носу — вот-вот чихнет. Она поскорей положила палец на верх­нюю губу, чтобы не чихнуть.

— Я даже порой рассказывала об этом чужим людям. А потом бо­ялась, что мои родители узнают. И по ночам меня мучили кошмары...— Она засмеялась своим высоким, звонким смехом, который перешел в ка­шель.— Если ты не выйдешь, милочка, придется мне уйти одной. Только я не уверена, сумею ли я перебраться через мост.

Желание чихнуть исчезло. Мэри наконец позволила себе выдохнуть.

Тетя Элис повернулась и пошла. Под ее ногами скрипели камешки, когда она поднималась по склону обрыва.