Вадим Чирков - Доброе племя индейцев Сиу

А вечером, намаявшись и находившись по комнатам, Никита написал письмо команде. Вот оно — такое, каким вышло из-под его пера:

Ребята команды!

Я Никита Ткаченко образователь нашей команды ухожу от вас иза сейчашневого нашего командира Славика Степового. Он всегда стоит за сильных прав он или нет. А когда он чувствует что он не в силах. То он старается быть со всеми ласково. И такой пример показывает маленьким.

Севодня исполняется 2 года команде.

Письмо Никита сунул под подушку. И долго лежал, глядя в потолок, и все хотел и все не мог заснуть.

Уснуть хотелось — во сне он не будет думать ни о Славике, ни о Карапузо, который не понял даже, что на самом деле произошло.

А как же Витя и Жора? Они, выходит, тоже не поняли? И никто ничего не сказал? Никто не воспротивился?..

Никита ложился и на правый бок, и на левый, и утыкался лицом в подушку, а сон все не приходил.

Надо думать о чем-нибудь другом.

Что-нибудь представить себе и думать. Никита перевернулся на спину, вздохнул поглубже и уставился в потолок. На потолке играли тени листьев каштана, который уже вырос выше фонаря.

Из угла, из темноты, на самую середину потолка вдруг вышел танк. Он качнулся и замер. Это был вражеский танк. Он без спроса вошел в его комнату. Никита замер.

Это было как во сне. А может, это и был сон?

…Однажды Вояки-из-вояк, чтобы победить другие народы, отлили из множества своих танков один — самый большой в мире Танк. Он был величиной с гору, и ему не страшны были ни мины, ни снаряды, а гранаты были для него все равно что горох. На его башне был нарисован крест.

Этот танк победил многие народы, завоевал многие страны.

Он остановился посередине завоеванной страны и так и стоял — неподвижный, только башня его поворачивалась во все стороны, угрожая огромным дулом всем, кто мог подняться против него, да время от времени ворчал могучий его мотор, чтобы не заржаветь в бездействии.

Целая армия жила в танке, редко показываясь на поверхности, редко выходя на землю: командиры боялись за своих солдат и не очень-то выпускали их из Танка.

Стоял Танк, стоял, и вот ветер стал наносить на его броню все больше пыли. Сперва ее сметали и смывали, а потом стали это делать все реже и все неохотнее, потому что, во-первых, Танк всем казался неуязвимым, а во-вторых, армия, бездействуя, просто-напросто обленилась.

А потом ветер принес и бросил в пыль на Танке травяное семечко. Пошел дождь, смочил пыль, и семечко проросло. Зеленый росток вытягивался вверх, — а вниз устремился корешок.

Корешок искал место, куда бы углубиться, и нашел щель в броне.

Росток превратился в стебель с листьями и скоро выпустил цветок.

А корешок пробился сквозь щель внутрь Танка.

И один солдат увидел его и крикнул:

— Эй, здесь что-то появилось!

К нему подошли другие и стали рассматривать корешок. И солдат сказал:

— У нас здесь корешок, а цветок-то — там! — Я и показал наверх, где вместо неба над солдатами была толстая броня.

И все солдаты подумали: мы — здесь, где корешок, а цветок — он там, снаружи, где солнце и ветер, и дождь, и синие грозы, где цветы и деревья и трава, цвета которой они почти уж и не помнят.

Все больше и больше корешков пробивалось внутрь Танка, все больше цветов расцветало на нем, и все больше хотелось солдатам наружу, но они не смели пока сказать об этом своим офицерам.

Офицеры, конечно, тоже заметили корешки, которые спускались на их военные карты и документы, на телефонные аппараты и перископы, даже на их фуражки на вешалках. Они доложили о них главному командиру Бом Бардиру. Бом Бардир распорядился:

— Армию пора проветрить! Провести на следующей неделе Самую Большую Приборку под кодовым названием «Метла». А за ней, на следующей неделе, провести Самые Большие Маневры, кодовое название «Ветерок». Операции подготовить, о готовности доложить!

И вот уже подходил срок Самой Большой Приборки — она должна была начаться завтра, — как все в Танке услышали громкий треск. Что-то где-то треснуло, но никто не мог сказать, что, и никто не мог сказать, где. Потом треснуло в другом месте. В третьем… Затем треснуло сильнее, и Танк загудел.

— Тревога! — закричал дежурный офицер. — Тревога!

Все кинулись по своим местам, башня зашевелилась, заскрипела, орудие стало подниматься, заворчал и взревел мотор…

А треск в Танке продолжался. Танк трещал уже повсюду.

И вдруг над солдатами показался голубой и острый осколок зеркала. Это был кусочек неба. И еще, и еще… Неба вверху становилось все больше — броня валилась наземь. И вот в Танк заглянуло солнце. Армия превратилась в толпу, толпа металась по Танку, не зная, что делать, куда спрятаться.