Василий Никонов: Сохатёнок [Повесть]

Пригнувшись, Максим осторожно крадётся к лосёнку. Протягивает руку, складывает пальцы в щепоть — так он манит тёлку Красулю, показывает, будто у него есть что-то вкусное.

— Бышка, бышка! Иди ко мне!

Лосёнок поднимает уши, прислушивается. Рыжая шерсть подрагивает на боку и на шее. Моторный гром поднял его, выгнал из кустов. Хотел бежать в глубь леса — не смог. Ноги не шли, дрожали, подкашивались. Тёмные глазки палились ужасом. Навстречу идёт какое-то существо. Лосёнок не знает, что существо — человек, его спаситель, что он хочет ему добра.

Слева от кустов выступает такое же существо, но поменьше. Тоже вытягивает руку, складывает пальцы щепотью, тоже твердит короткое непонятное слово «бышка».

Тот, повыше, успевает первым. Осторожно касается шеи. Дрожкий ток пробегает по телу телёнка. Вот-вот загремит ужасный гром, и он упадёт, как упала его мать.

Другой, поменьше, тоже тянется к шее. Страх, как озноб, сжимает мускулы. «Сейчас, сейчас!» — стучит сердце.

Так продолжается минуту-две. Лосёнку становится теплее от рук незнакомцев. Меньший снимает рубаху, накрывает лосёнку спину, гладит шерсть у подбородка. Оказывается, приятно, когда гладят в этом месте…

— Не бойся, малыш! — Петя стряхивает песок с его шерсти.

Максим нагибается, оглядывает сохатёнка. Все четыре ноги бело-серые — от копыт до ляжек. От ляжек начинается красноватая шерсть с жёлтенькими полосками по бокам. Когда сохатёнок повзрослеет, шерсть его станет тёмной и разница в окраске будет видней.

— Смотри, кровь! — Максим замечает красные пятна на ногах. — И на коленке. И на той! И на той! Петя, зови дедушку!

Дед откликается не сразу. Нехотя выходит из лодки, кряхтит и охает, проклинает Андрона, лосиху с лосёнком, настырных внуков.

Ничего не хочется, кроме тёплой постели, двух-трёх дремотных часов, чтоб прошла усталость, чтоб отдохнула голова. Не нужны ни суп, ни мясо, пропади они пропадом!

— Деда, деда! У, сохатёнка кровь… — тянет за рукав Петя. — У нас в лодке есть тряпки. Я принесу…

Бормаш на коленях щупает худые мослаки сохатёнка, хмыкает, качает головой:

— Ах ты боже милостивый, беда-то какая!.. Макса, Петьша! Гоните его к речке, промыть надо раны-то… Ах ты, дитё непутёвое, куда ж тебя несло по ерникам да кочкам?

Забыл старик про свои угрозы, отошло сердце, жалко стало несмышлёныша. Не бросать же на съедение волкам! Живая душа, грех оставлять без помощи…

Сохатёнок, оказывается, терпелив к боли. И когда моют, и когда бинтуют тряпками. Молчит, сопит, не брыкается. Только водит лиловыми глазами.

— Возьмём его, деда?

— Знамо, возьмём. — Бормаш поднимает лосёнка. — Вот сюда, на мох, положим. Будто нарошно постель готовили… Петруха! Макса! Живей садитесь!

Сумрачная темень плотно обкладывает лес, воду, землю. В пепельном небе слабо вспыхивают звёзды, тускло мигают над Петиной головой. Он лежит в дедовой телогрейке, одной полой укрывает себя, другой — сохатёнка. Лосёнок тычется головой в Петин живот — наверно, ищет материнское вымя.

— Лежи, лежи… — уговаривает Петя. — У нас есть корова, будет тебе молоко.

Сохатёнок впадает в тягучую дрёму.

Лосёнок лежит на дворе возле дома Сараниных. Дом стоит на берегу Черемной, вблизи лесной опушки. Внизу сверкает петлистая река, бежит в ту сторону, откуда привезли сохатёнка. В ту же сторону уходит и село — дома, рассыпанные по берегу, дворы, огороды, колхозная конюшня. За огородами чернеет бугристая марь вперемежку с пригорками. А дальше — островерхие горы со снежными вершинами. В этих горах недавно жил сохатёнок со своей матерью…

Место, где он лежит, огорожено тонкими жёрдочками, берёзовыми колышками. Рядом — корыто с ключевой водой, горка свежей травки. Кто-то решил, что Малыш уже ест траву. Не поленился, нарвал побольше. Не знал, что сохатёнок не скоро примется за эту еду.

Лосёнок помнит, что его зовут Малышом. Хорошее имя, нравится. Это Петя придумал, младший Саранин.

Если вспоминать по порядку, надо начать с того, как он приучался пить молоко. Молока у Сараниных хватает и ему, и Коровиной тёлке. Максим принёс большую чашку, дед сунул в неё палец и — в рот голодному. Тот попробовал, мотнул головой. Палец был жёстким, шершавым, не похожим на материнский сосок.

Лукьян не отступал. Обнял сохатёнка за шею, совал всё тот же палец. Малыш чмокал, выталкивал.