— Солоньский индюк! вырвалось у меня восхищение. Вы сделали чудесную покупку, обратилась я к мужчине, любовно гладившему индюка.
— О, нет! К сожалению, нет! Мы расстаёмся. Я должен их продать, но каждый раз мне не нравятся покупатели. Может быть, это жалость, что расстаюсь, а может, страх, что в них увидят просто не то, что видел я, два года воспитывая их дома. Я хочу продать их в добрые руки, конечно, не на мясо, а для разведения. Индюшка великолепный домашний живой инкубатор.
— Живой инкубатор! Что вы говорите это интересно!
— Да, представьте себе, я пробовал ей подкидывать куриные яички, и вместе с индюшатами появлялись цыплята. Она ко всем была ровна и заботлива. Индя очень хорошая мама.
— Пппто-дыр-ррат! раздался странно громкий строгий голос.
— Журик! Журик! Опять коришь меня за рынок, мужчина растерянно обернулся к индюкам. Так четвёртое воскресенье. Позагораем в этой сутолоке несколько часов и идём к себе на окраину. Понимаете, я бы никогда не расстался с ними, если бы не переезд. Домишко старенький, уже подготовлен под слом. Семья моя переехала, а я же из-за них ючусь в сенцах. Дом пуст, окна сняты. Мешаю, так сказать, плановому сносу негодных строений. Домашние правы, они уверяют, что я сам стал упрямым индюком. Но я очень к ним привязан. А взять их на седьмой этаж, на балкон… Это невероятно, да и никто не разрешит.
— Пппытодырррат! подтвердил индюк. Я вслушалась в его шипящий возглас и подумала, что начинается он, как вспышка. «Пппытодырррат!» индюк стал раздуваться, шея его победоносно изогнулась, и он пошёл прямо на меня. Нет, не шёл, а вышагивал, точь-в-точь, как директор цирка.
— А мне вы не продадите их?
— Зачем?
— Я попытаюсь из них сделать артистов!
— Вы что же, из цирка?
— Да!
Мужчина замялся. Потом, пристально оглядев меня, сказал:
— Не сердитесь! Но я хотел бы знать, как они будут жить. Моё желание таково: я провожу их к вам, если этот дом им подойдёт, я отдам Журика и Индю. Отдам без всяких денег. Я слишком привязан к ним, чтобы… Привязанностями не торгуют. Верно? Пусть, он брезгливо поморщился, без денег. Мне хочется, чтобы вы их полюбили. Но я должен в этом убедиться.
Мы идём по главной улице Минска. Я и добрый человек, у которого на руках спокойная Индя и рядом Журик, привлекающий внимание прохожих.
— Про меня соседи говорили, что я из него собаку сделал. Правда! Он по-собачьи верен мне. Когда я приходил с работы, Журик меня ждал и уже до позднего вечера не отходил. Имя своё он получил из-за характера. Иногда обидится, вспыхнет, а потом долго-долго журит, распекает меня или Индю. Так и стал Журиком. Он добр. Почему-то все убеждены, что индюков надо бояться и они ужасно злые. Как видите, идёт рядом без поводка и принуждения, идёт, потому что я иду. А где-то в Америке есть дикие, совсем дикие птицы индюки. Они родом оттуда. Когда была открыта Америка, тогда и завезли к нам в Европу индюков. Они, когда маленькие, очень капризные. То простудятся, тогда я им натирал водкой лапы. Это исстари, говорят, помогает. Мужчина неодобрительно посмотрел на пошатывающуюся фигуру застывшего в недоумении перед нами прохожего и добавил: Да, хороша водка для лечебных целей, а для других… Вот вам пример, указал он на пьяного.
— Вы зоолог?
— Нет! Профессия моя обычная. Я участковый милиционер. Знаете, родился в лесу, в Беловежской пуще. Интересуюсь природой. Ведь без понимания и любви к меньшому брату, зверям и птицам, невозможно стать уверенным в себе, что ты сам человек, да и другим помогаешь найти правильную дорогу.
Как просто и как прекрасно он это сказал. Я с уважением и благодарностью принимала от него подарок Журика и Индю. И была, конечно, в ответе перед этим большим скромным человеком за судьбу птиц и за то, что будут они делать в цирке.
Я знала, что именно Журик поможет мне обрести в директоре цирка друга. Нет, он не должен его распекать, а, шутя скопировав, заставит, быть может, взглянуть па моих питомцев не с высоты 16 метров будки электроцеха, откуда пока они кажутся ничтожными, а глазами человека, который был хозяином индюков и умеет не только видеть, но и предвидеть добро вокруг.
Итак, наутро я уже с плотником мастерила две бутафорские двери. Потом написала табличку «Директор» и повесила её на первую дверь.
— Значит, кем же тебе придётся стать бюрократом! Не ожидал? Это пока первая твоя роль. Надуваться и шипеть ты умеешь. А вот танцевать вальс нет. Давай попробуем.
Я набираю в ладонь творог и заставляю за движением своей руки следовать Журика. Где важность, где сановитая походка? Всё вмиг исчезло при виде лакомства.
Читать дальше