Наталья Дурова: Мой дом на колёсах

— Кем ты хочешь быть? спрашивали меня, когда я была маленькой.

— Дрессировщицей! без промедления был ответ, и это было понятно, в семье все дрессировщики, не отставать же и мне в свои 6 лет. Тогда у меня были друзья детства звери и птицы большой, разношёрстной, разнопёрой семьи моего отца. Каждый дрессировщик имеет такую семью. Чаще всего семьи эти состоят из определённого населения: грозные цари саванн африканские львы или нежные говорливые попугаи, весельчаки медведи или крошечная копия табуна грациозных лошадей, именуемая в цирке с давних пор конюшней.

Всё, конечно, зависит от характера и привязанностей дрессировщика. Но мои родители Дуровы отличались от всех тем, что семья животных состояла из такого множества разных существ, что мне очень трудно было определить: кого же я, когда вырасту, возьму в свою семью. Тогда я любила всех подряд и зайца, и слона, и собаку, и свою личную морскую свинку. Морской она только называлась, а на самом деле была самой сухопутной и поэтому утонула в корытце с водой, из которого я сделала ей море. Теперь я понимаю, что морская свинка погибла из-за меня, а тогда, плача, я говорила: «Папа, отчего так случилось, может быть, я не так сделала море, и оно оказалось злым. Отчего?!»

— Бедная моя Наташа! Каждое животное загадка, отгадать её не просто. Нужно очень много учиться. Вот подрастёшь и узнаешь, кому же действительно здесь, в цирке, нужно море и к кому оно становится злым. А пока, чтобы ты так не плакала и старалась меньше ошибаться, я дарю тебе два моря, одно настоящее она здесь, в этой раковине с Курильских островов. Послушай, как шумит. Должно быть, там волны, шторм, прибой, впрочем, ты никогда ещё не видела моря. Научись его сначала чувствовать в этой раковине, и я покажу тебе настоящее, чтобы эти слова стали тебе понятны. Второе море ты попробуешь делать сама вот аквариум с рыбками. Постарайся, чтобы теперь море не было злым и рыбкам там было уютно жить.

С первым детским горем пришла ко мне мечта, которая поселилась в раковине с Курильских островов. Много лет я хранила её, потому что она и определила, кто же будет главным в моей звериной семье, конечно, морские животные. На бумаге семья уже называлась: аттракцион «Морские львы и морж». Пока же нас было только двое: я и Лель, малыш, морской лев, получивший в шутку паспорт Лель Натальевич Дуров-Калифорнийский. У меня дома он был спасён, и с него-то всё и началось.

Под Москвой, на станции Планерная, есть база Зооцентра Советского Союза. Что это такое? Почти как зоомагазин. Сюда со всех участков земного шара прилетают зверюшки и птицы. Зообаза похожа на пансионат для зверей. Здесь они ожидают путёвку в жизнь, которую будут вести дальше. Одни станут украшением зоопарка, другие пополнят юннатские уголки, третьи будут вести образование в цирке, а четвёртые совершат свой подвиг в научно-исследовательском институте.

На Планерную я попала из-за Леля. Я очутилась там потому, что Лелю срочно нужно было найти товарища. И вот в Подмосковье прилетело существо, которое ещё несколько недель назад небо ощущало только над головой. И небо с солнцем всегда отражалось в океане, когда не было волн. Тогда морской львице было спокойно и уютно в том доме, где она родилась, как рыбкам из моего детства. Дом конечно, берег Калифорнии, а место жительства море. Львица умела плавать, но летать… Однако она совершила свой первый полёт. Вернее, перелёт. Прилетела, чтобы стать подругой Леля, и тотчас получила у меня красивое имя Купава.

На Планерную я приехала рано утром. Зообаза-пансионат выглядела приветливо. Я увидела коттеджи для слона и бегемота, для моржа и тигра, для волнистых попугайчиков и для страуса эму. Интересно было наблюдать всех обитателей странной гостиницы. Кто-то резвился, кто-то грустил. Купава грелась на солнце. Для лучшего знакомства с ней я привезла с собой филе трески. И, очень вежливо представившись, решила её угостить:

— Знаете, дорогая моя, вам привет от Леля и гостинец от меня.

Шоколадного цвета львица скосила на меня глаза. Вид у неё был очень серьёзный.

— Да-да. На человеческом языке с вами разговаривать нельзя. Не понимаете?! Тогда жестами. И я точно так же, как в детстве камешки, бросила ей кусочек трески в воду. Он шлёпнулся мягко, и всё же от него стали расходиться медленные зыбкие круги. Львица недовольно заёрзала на деревянной решёточке, напоминающей пол в душе.

— Простите меня, пожалуйста. Виновата. Моя рыба прекрасно очищена, ведь вы так никогда не ели в море. По запаху рыба. Я вижу, что вы это чувствуете. Так! А по виду! Вы правы! Когда мне однажды предложили вкуснейший наваристый суп, я его съела, а потом так же, как вы сейчас, застыла в ужасе. Суп был из лягушек. Вам надо просто салаку или селёдку.