Михаил Глазков - Горюч-камень [Повесть и рассказы]

— Битте! — пригласил он. — Фрау должен пить за победу Германии. Завтра мы уходить дальше…

Елена Ивановна, почуяв недоброе, поблагодарила дрогнувшим голосом и отказалась от угощения.

— Фрау обижайт немецкий офицер?! Гут! — и немец сел за стол один. Налил в стаканчик рома и выпил, время от времени зло поглядывая на хозяйку.

Раненые, стиснув зубы, прислушивались к разговору наверху, и их бесила собственная беспомощность. Егор Кудинов, несмотря на больную ногу, рванулся было, намереваясь выскочить из подвала, но Николай Парменов с силой придавил его рукой:

— Ты что, сдурел?!

А Елена Ивановна больше всего боялась именно этого и, чтобы предотвратить беду, пошла на хитрость:

— Герр офицер, я не пью такого крепкого вина. Вот чаю я охотно выпью с вами. Я сейчас быстро вскипячу…

— О яволь, яволь. Карашо!..

Елена Ивановна мигом выбежала из комнаты. В коридоре она столкнулась с денщиком, который спешил с улицы. А вскоре офицер спешно покинул дом, вызванный, видимо, начальством по срочному делу.

Наутро вражеская часть выступила из городка.

И вот наступил день, когда Егор Кудинов и его боевые товарищи вылезли из подвала и по-братски обняли Елену Ивановну.

— Спасибо за все, сестричка!

Спустя некоторое время они распрощались и вышли. Направились к недальнему лесу, который, как узнали, тянется верст на сорок, может, до самой линии фронта.

Вошли в лес.

Был полдень, но под ярким вешним солнцем оставшиеся островки снега сверкали слепящим перламутром.

Шли молча. Вдруг Егор заметил на оттаявшем взлобке какие-то хрупкие, жалкие на фоне снега растения.

— Смотрите, цветы!

— Подснежники, — нагнувшись над изящной находкой, сказал Николай. — У моей Лизы день рождения в апреле, так я всегда приносил их…

— А вот еще!

Кудинов с какой-то неизъяснимой радостью стал собирать цветы. Получался букетик. Увлеклись поисками подснежников и его товарищи.

— Знаете что, ребята, подождите меня здесь, я недолго, — молвил Егор.

И те поняли его.

— Иди.

…Елена Ивановна, увидев в дверях бойца, испуганно всплеснула руками:

— Что, немцы? А где остальные?..

— Там, в лесу, — ответил Егор. — Да вы успокойтесь, Елена Ивановна, ничего не случилось. Просто набрали подснежников. Возьмите. За все, что вы для нас сделали…

…Поезд шел по расписанию, до городка оставалось часа два ходу.

Егор еще дома решил, что обязательно выбежит на станции из вагона и позвонит в школу, справится о здоровье теперь уже старенькой учительницы. Она давно не работает, но учителя, наверное, видят ее и должны ему ответить. После войны Кудинов все собирался съездить туда, но как-то не выходило. С Новым годом он поздравлял ее часто, только в последнее время что-то заленился. А от Елены Ивановны неизменно получал поздравительные открытки и лишь перед нынешним Новогодьем почему-то не получил.

Решение возникло сразу: он сойдет с поезда и навестит учительницу. Подумаешь, какой-то день-другой задержится — успеет еще наотдыхается. А билет не пропадет, оформит на станции остановку.

Егор тут же растолкал спавшую на нижней полке супругу и сказал, что скоро будет станция, где живет учительница, спасшая его в войну, — он не раз рассказывал о ней, — и что он решил остановиться и проведать ее. Навестит и сразу же приедет в санаторий.

…И вот Егор Кудинов снова в знакомом ему городке. Стайка девчат-школьниц объяснила, как пройти к двадцать третьей школе. Цифра эта в ту военную пору врезалась в память сразу и накрепко: она совпадала с его тогдашним возрастом. А когда подошел к школе, то без труда отыскал глазами и тот памятный дом.

На стук вышла незнакомая пожилая женщина.

— Здравствуйте! Живет здесь Елена Ивановна?

Женщина пристально поглядела на незнакомца, помолчала немного и сказала:

— Жила…

— А теперь?

— Нет больше Елены Ивановны, гражданин, умерла она… в декабре схоронили.

Егор, медленно сойдя с порога, бессильно опустился на вкопанную под окном скамейку. «Вот тебе и проведал! Да как же это я так?.. За столько лет не смог приехать…»

Женщина, участливо глядя на Кудинова, несмело спросила:

— Родней, что ль ей будете?

— Да, — кратко ответил он. Помолчав с минуту, спросил в свою очередь: — Вы не могли бы показать ее могилу?

— Отчего не показать.

…Дорога на кладбище шла мимо леса, так памятного Егору. Здесь они собирали подснежники. Тогда тоже был апрель.

— Вы не против, если я поищу цветов? — обратился Кудинов к женщине.