Любовь Воронкова: Детство на окраине

— Это тебе, Соня, за то, что молоко носишь!

— Спасибо, — еле пролепетала Соня.

Дверь закрылась. Соня, не помня себя от счастья, машинально спустилась на несколько ступенек, но тут же села на каменную лестницу, поставив рядом бидончик. Ей необходимо было рассмотреть куколку, рассмотреть ее всю и поверить в то, что она действительно существует и что она действительно подарена ей.

Куколка была очень хороша. Она глядела на Соню добрыми карими глазками и улыбалась ей маленьким алым ртом, показывая крошечные блестящие зубки. Она была в батистовом розовом платье, которое можно снимать и надевать, в белых носочках и белых башмачках. Диво что за куколка была у Сони!

Радость была такая, что улица показалась праздничной. И если девчонки не станут водиться с Соней и принимать в игры, то ей теперь есть с кем играть и разговаривать!

Дорогой Соне пришла веселая мысль. А что, если сейчас она прямо с этой куколкой подойдет под окно той подтягинской девочки Зои и позовет ее играть?

«Зоя! — крикнет она ей. — Приходи ко мне! У меня теперь тоже есть кукла!»

И покажет ей свою красивую куколку. Да, так и надо сделать. Зоя откроет окно, и они помирятся. А потом Соня встретит ее у ворот и они пойдут играть в верхние сени.

Вдвоем они не заплачут!

Прижимая к груди свою куколку и размахивая бидончиком, Соня вошла во двор. Сейчас отнесет бидончик… Нет, даже не будет относить, а побежит прямо к Зое!

Соня подбежала под окно, позвала Зою. Но что-то это небольшое, слегка покосившееся окошко было слишком плотно закрыто и пестрая занавеска задернута. Никого дома нет, что ли?

Соня покричала еще — а может, Зоя спит?

Тут занавеска отодвинулась, окно приоткрылось. Выглянула худощавая женщина с бледным, измученным лицом:

— Тебе чего, девочка?

— Я Зою зову… Играть.

— Зоя больная лежит… — Женщина печально покачала головой. — Вряд ли ей когда придется поиграть с тобой…

Лицо ее вдруг задрожало, и она поспешно задернула занавеску.

Соня медленно направилась домой. Она еще нежней прижалась щекой к своей куколке — теперь это ее единственная подружка, которая будет всегда с ней.

На другой день Соня, полная горячей благодарности, понесла молоко Бартонам. Но, когда она постучала, открыла какая-то незнакомая женщина и сказала, что Бартоны уехали.

Мама, встревоженная, побежала узнать: как же так? Как же они могли так уехать — ведь они должны ей целых восемь рублей! Но уехали — и все. Целую весну носили им молоко даром — откупились Сониной куколкой.

Маме в последнее время нездоровилось. Как будто ничего не болело, но силы у нее падали. Она еле додаивала коров, еле домывала бидоны. Часто ложилась полежать, потому что не было мочи.

— Сходи к доктору, что ли, — сказал отец. — Что ж ты так припадаешь!

Но мама отмахивалась:

— Доктору деньги платить нужно.

Соня тревожилась за маму. Когда мама ложилась на постель среди дня, сразу как-то печально становилось в квартире.

Соня выходила со своей куколкой во двор. Если Семеновых не было во дворе, старые друзья тотчас окружали Соню — Коська, Лизка, молчаливая Матреша. Подсаживалась и Оля, но Соня отворачивалась от нее.

— Я с тобой вожусь, чего ты? — говорила Оля, глядя на Соню голубыми, словно стеклянными немигающими глазами. — Дай куколку подержать, а?

Они играли в камушки, в «классы». Лизка не отходила от Сони, по-прежнему весело хрипела и смеялась и готова была все сделать, что Соня скажет. И Соня, будто и не было ничего плохого между ними, беззаботно играла с подругами.

Но, смеясь и бегая по двору, Соня все-таки чувствовала какую-то подспудную тоску и тревогу. Вот сейчас выйдет Тая — и все изменится. Если Тая захочет, девочки будут играть с Соней; а если нет, то все убегут от нее.

И вот вышла Тая, беленькая, с ямочками на щеках, с пепельно-светлыми косами. И сразу замедлилась и расстроилась игра. Оля водила в салочки, но она тут же бросила игру и подбежала к Тае.

— У Соньки кукла — воображает! Подумаешь, какая кукла! Если бы глаза закрывались!..

Лизка тоже сразу притихла, примолкла и не знает, что ей делать — может, отвернуться от Сони, будто она и не играла с ней?

А Тая вдруг подошла к Соне и сказала:

— Хочешь, пойдем к нам?

Соня растерялась. Она боялась идти к Тае — уж очень гордая и недобрая была у них мать. Но и отказаться боялась — тогда уж Тая совсем обидится.