Юрий Нагибин - Рассказы о Гагарине

И Гагарин с обычной чуткостью уловил настроение окружающих, значительность их ожидания. Конечно же, ребята мечтают о подвигах, о невероятных полётах, о славе, им кажется, что Герой думал о чём-то очень большом и важном: о Небе, Звёздах, Человечестве и Смысле жизни.

Но Гагарин молчал, и пауза угрожающе затянулась. Он был сейчас очень далеко отсюда, от этого чахлого садика, тёплого вечера, юношеских доверчивых лиц, в другом времени и пространстве.

…В тот раз в одиночке сурдокамеры держали не так уж долго, но он чувствовал себя на редкость плохо: болела и кружилась голова, мутило, тело казалось чужим, а ноги ватными. Может, что-то там испортилось, нарушилась подача воздуха?.. Но Королёв спрашивает испытуемых о самочувствии, и все как один молодцевато отвечают: «Отлично!» — «К выполнению задания готовы?» — «Так точно!» Неужели одному ему так не повезло? «Как самочувствие, товарищ Гагарин?» — «Отличное… — Нет, он не может врать Королёву и без запинки добавляет: — Хотя и не очень». — «К выполнению задания готовы?» — «Сделаю, что могу, но лучше бы в другой раз». И в результате — высшая оценка. То было, оказывается, испытание на честность. Им специально создали тяжёлые условия в камерах. Но ведь нельзя считать, что ты сдал испытания на честность раз и навсегда. Всю жизнь человек сдаёт эти испытания и в большом и в малом, и он обязан сказать правду этим затаившим дыхание ребятам, будущим лётчикам.

— Видишь ли, дружок, — сказал Гагарин носатому курсанту, — у меня тогда развязался шнурок на ботинке. И я об одном думал, как бы на него не наступить. Не то, представляешь, какой позор — в космос слетал, а тут на ровном месте растянулся…

Ночью курсант никак не мог уснуть. Он ворочался на койке, вздыхал, крякал, что-то бормотал.

— Да угомонишься ты или нет? — не выдержал сосед.

— Слушай, — без обиды сказал курсант и сел на койке. — А ведь я тоже мог бы, как Гагарин…

— Что-о?.. Ты… Как Гагарин?..

— А вот и мог бы… думать о шнурке…

Сосед уткнулся носом в подушку, и в темноте казалось, будто он плачет. Но и тут курсант не обиделся, понимая, что, по обыкновению, не сумел выразить свою справедливую мысль.

Он тысячи раз повторял в воображении подвиг Гагарина и твёрдо знал: если его пошлют в космос, он не оплошает. Не дрогнет. Разве что побледнеет. И даже песню споёт в космосе, если надо, хотя ему медведь на ухо наступил. Но когда он пытался представить себя в средоточии мирового внимания, душа в нём сворачивалась, как прокисшее молоко.

Он видел себя на космодроме, видел в космическом корабле, но не видел на красной тропочке славы, по которой легко, уверенно, сосредоточенно и радостно прошагал Гагарин. Ведь чтобы идти так на глазах всего света, надо что-то большое нести в себе. А он, курсант, постоянно думал о всякой чепухе: о девушках, футболе, кинофильмах, мелких происшествиях окружающей жизни, несданных зачётах, и где бы стрельнуть сигарету и сапожной ваксой разжиться, и как славно было бы отпустить усы… Такому пустому, нулевому человеку нечего делать в скрещении мировых лучей. И, следуя обратным ходом, он начинал сомневаться в своих возможностях совершить подвиг. А если не будет подвига, то зачем тогда жить?..

Гагарин вернул ему веру в себя. Впервые за много дней курсант засыпал счастливым.

Никто не знает до конца, как погиб Юрий Гагарин, даже авторитетнейшая комиссия не могла сделать последних выводов, а вот житель деревни Ерёмино, глядящей с края Московской области через озеро Дубовое на Рязанщину, Иван Николаевич Чубарин всё знает. Вернее, он убеждён, что знает всё, и этой своей убеждённостью заражает собеседника.

Сам он человек далёкий от авиации, всю сознательную жизнь проработал на торфяных разработках в маленьких должностях, а под старость, выйдя на пенсию, вернулся в родную деревню, где ему досталась от умершего брата хорошая, крепкая изба. Наследницей являлась единственная дочь покойного, племянница Ивана Николаевича, Настя, работающая официанткой в столовой. Она уступила безвозмездно избу своему одинокому дяде, поскольку имеет жильё в городе и менять профессию не собирается, а официантки в деревне не нужны.

Если исключить полковника Серёгина, то она была последним человеком, видевшим Юрия Гагарина и разговаривавшим с ним, и, надо полагать, некоторые сведения Ивана Николаевича почерпнуты у Насти…

…Гагарин и Серёгин в лётных комбинезонах шли вразвалочку к самолёту, когда их окликнул запыхавшийся голос. Девушка-официантка в белом фартучке и крахмальной наколке, напоминающей маленькую корону, подбежала к ним, держа в руке голубой билетик: