Борис Антонов - Концерт для контрабаса с собакой

На берегу, где белели домики, бегали и размахивали руками люди. Я почувствовал себя словно на сцене и сделал вид, что ничего не боюсь и что мне нисколечко не холодно.

Мотор заглох. Лодка мягко ткнулась в островок. Тот закачался на волнах.

— В лодку! — отрывисто крикнул дядя Петя.

Я прыгнул и чуть не упал за борт. Дядя Петя поддержал меня, помог сесть, завел мотор, и лодка ринулась к берегу.

***

Пристали к берегу. Дик, радостно визжа, первым выскочил из лодки и побежал к Алешке. Вокруг него стояли люди. Они шумно обсуждали случившееся и давали разные советы доктору. Я растолкал толпу и увидел на земле Алешку. Алешка улыбался мне белыми губами и незаметно подмигнул: все в порядке! Дика пришлось оттащить от Алешки..

По берегу бегал невысокий бойкий дяденька в берете.

— Ах, какой кадр! — всплескивал он руками. — Ах, какой эпизод! Ах, какая собака! Ах, как жалко, что это не съемки!

— На съемках так бы не получилось, — сказал толстый мужчина.

— Что вы знаете о съемках? — взмахнул рукой кудрявый. — Ровным счетом ничего. А я — режиссер! Вы смотрели фильм «Туман над озером»? Не смотрели? Жаль!.. Там почти такая же ситуация, как в жизни…

Режиссер крепко схватил толстяка за локоть и потащил его к берегу.

Дядя Петя моргал и внимательно следил за доктором, словно тот был фокусником или волшебником.

— Ну, как он? — с надеждой спросил дядя Петя.

Доктор встал, поправил халат и, не спуская глаз с Алешки, бодро ответил:

— Нормально! Легким испугом отделался. Воды, конечно, изрядно глотнул, но это не страшно. Отдохнет, на ноги станет.

Все зашумели, загалдели, обрадовались, заговорили о том, кто и сколько раз тонул в детстве, кто сколько воды наглотался и кто сколько через это страху натерпелся.

Дядя Петя спросил, надо ли Алешку в дом отдыха везти. Доктор потер очки и махнул рукой:

— Не надо… Разожгите костер… согрейте — и все как рукой снимет.

Дядя Петя обрадовался. Он напомнил, что всех ждет обед, и вскоре берег опустел.

Только у самой воды режиссер по-прежнему донимал разговорами толстого мужчину.

— Какой эпизод! Какой случай! Если бы все это на пленку! На цветную.

Он вдруг остановился, растерянно посмотрел на дядю Петю и удивленно спросил:

— А где зрители… э-э-э… отдыхающие?

— Обедать пошли.

— Как? Уже обед?

Дядя Петя показал на часы.

Кинорежиссер засуетился, забегал, заохал.

— Ай-яй-яй! Опять мне выговор за опоздание на обед будет!

— Это поправимо, — успокоил его дядя Петя. — Иван Иваныч, — обратился он к толстяку, — выручай! И к ухе что-нибудь привези.

Режиссер прыгнул в лодку, Иван Иваныч сел за мотор, и они скрылись за островом.

Иван Иваныч возвратился, когда у нас горел костер. Появились картошка, лук, рыба и котелок.

— Отменная ушица будет, — говорил дядя Петя, потроша ершей. — Потерпите немного. Накормлю — век вспоминать будете!

Мы жались ближе к огню.

— Ты что, из сил выбился? — спросил дядя Петя Алешку.

— Силы-то были. Озеро переплывал. А тут ногу свело.

— Понятно, — кивнул дядя Петя. — Судорога. Бывает. Родники снизу бьют. Купаться здесь — жизнью рисковать. Не каждый моряк отважится.

Он поманил Дика. Дик подбежал и присел у костра.

— Если бы не Дик, не пришлось бы нам вместе ушицы поесть.

Дядя Петя бросил каких-то листиков в котелок и, привязав ложку к длинной палке, зачерпнул ухи.

— Готово! — сказал он, снимая котелок.

Мы с Алешкой набросились на еду.

— Значит, вернул Таратута собаку? — спросил дядя Петя.

Алешка поперхнулся и закашлялся. На его глазах выступили слезы. Дядя Петя похлопал Алешку по спине.

— Ну, куда ты торопишься? Ухи на всех хватит. Тебе добавить, Гера?

Я кивнул. Вторую тарелку я ел медленнее. Мне показалось, что уха немного пересолена и слишком переперчена, но я промолчал.

— Ну, Дик! Ну, Дик! — восхищался дядя Петя. — Верно говорят: собака — первый друг человека! Она все понимает… Умное животное!

— Умное… — подтвердил Иван Иваныч. — Но этим еще не все сказано. Бывают собаки умнее хозяев.

Дядя Петя бросил насмешливый взгляд на толстяка:

— Хе, скажете тоже! Разве может собака умнее человека быть?

— Вполне, Петр Петрович! Я знал такую собаку. Все отмечали ее великолепнейшее понимание, ее исключительную память, ее непостижимый ум.

— А кто же был ее хозяин?

— Я!

Дядя Петя чуть не лопнул со смеху. Смеялись и мы, и только Иван Иваныч добродушно улыбался и ел, как будто ничего не случилось.