Дж. Каргман - Горько-сладкие шестнадцать

– Я не хочу отмечать день рождения! – подытожила я.

– Подожди, малыш, – наконец заговорил папа. – День рождения еще не скоро. Все наладится. А шестнадцатилетие нужно обязательно отпраздновать. Такова традиция.

– Но никто не придет! Меня теперь ненавидят.

– Мы с мамой придем.

Папа улыбнулся, а я опять расплакалась:

– Спасибо, пап. Будете одни петь «С днем рождения тебя!».

– Ну что ж. Придется петь погромче. – Папа поцеловал меня в лоб. – Поверь моему слову, малыш, самое позднее к понедельнику все наладится.

Выходные прошли тихо. Глухо. Я почему-то надеялась, что Уитни и Софи позвонят и извинятся, скажут, что у них было временное помешательство и нашу ссору надо забыть, как ночной кошмар. Но ни привета ни ответа. Тишина. За два дня позвонил только Джейк, но, к счастью, меня не было дома. Я бы, конечно, с удовольствием ему все рассказала, но: а) ему могли уже все разболтать Уитни и Софи и представить нашу ссору в выгодном для них свете. – тогда он меня скорей всего презирает; б) если он ничего не знает, то придется самой ему рассказать, что у меня теперь нет друзей. А это унизительно!

Ужасно быть в ссоре с лучшими подругами. Такое отчаяние берет! Как будто осталась одна на необитаемом острове. Люди теперь будут шептаться у меня за спиной. Чем больше я думала о нашей ссоре, тем сильней злилась. Ну почему они меня не понимают?!

В понедельник Уитни и Софи начали предвыборную борьбу: заманивали наших одноклассниц на свои вечеринки. Оказывается, за деньги можно купить дружбу... С утра я поняла, что стала еще большим изгоем, чем думала. Уитни ублажала всех, даже тех, кого раньше презирала. Теперь она умоляла всех «психов», «кретинок» и «тупиц» прийти к ней на вечеринку, потому что тогда на одну «тупицу» или «кретинку» меньше придет к Софи.

Гонг. Начался первый раунд. Шла борьба за лидерство. В одном углу Софи вручала всем футболки с надписью «Софи – 16!», в другом Уитни раздавала голубые коробочки от «Тиффани», в которых лежали серебряные цепочки для ключей с датой рождения Уит на одной стороне и ее монограммой на другой.

– Привет, Белли! – Уитни улыбнулась, обнажив все тридцать два зуба. – Держи, Сьюзи.

Чудесно. Неделю назад она называла Белл и Сьюзи «бизонихами». Уитни вручила Лили Бэкстер (обычно подруга называла Лили «Лими», от слова «булимия») еще одну перевязанную ленточкой коробочку и поймала мой взгляд. Она злобно на меня посмотрела и ушла. Ой... так злобно, как будто лезвием резанула. Убила во мне остатки мужества. Родители обещали, что «все пройдет», да только что-то пока никто не горел желанием со мной пообщаться. Очень хотелось высказать Софи и Уитни все, что я про них думаю, но я сдержалась – боялась. Они теперь превратились в опасных двойников.

С тех пор как Софи и Уитни поссорились со мной, их отношения ухудшились еще больше. На одном из уроков нам рассказывали про мифологических существ. После занятия Уитни отсканировала фотографию Софи и присоединила ее голову к телу лошади. Из Софи получился кентавр. Уитни распечатала картинку и принялась всем ее раздавать. Более того, когда Софи проходила мимо, компания Уитни начала ржать. Софи взбесилась. Через некоторое время кто-то написал на шкафчике Уит: «Уитни – свинья». Бывшая подруга посмеялась, открыла шкафчик и обнаружила внутри эмбрионы свиньи – Софи стащила их у мистера Розенберга. Выглядели поросячьи внутренности омерзительно, но воняли они еще хуже... (Смесь запаха балетных туфель с формальдегидом распространилась по всему коридору. Хуже кошачьей мочи. Спасения не было.)

Как же Уитни орала! Все ей посочувствовали. А война разгорелась с новой силой. Уит так еще никогда не злилась. Месть была не за горами. Даже подумать страшно, что она придумает! В тот момент я даже радовалась, что они мне больше не подруги.

Понедельник я провела как солдат в окопе: залегла на дно и уклонялась от пуль. Казалось, против меня ополчился весь класс. Мы не ссорились с Авой, Кейтлин и остальными девочками, но теперь они боялись могущественных Софи и Уитни. Бойкот не объявляли, но и пообщаться со мной никто не спешил. Все думали только о вечеринках, а значит, ссориться с именинницами было невыгодно – могли не пригласить. Поэтому от меня все старались держаться подальше. Говорили только о днях рождениях. Меня не позовут, так о чем со мной разговаривать? Я теперь как Том Хэнкс в «Изгое».

Только на улице я вздохнула свободно. С неба падали мягкие снежинки, пахло рождественской елкой. Было мое любимое время года. Обычно я с удовольствием готовлюсь к празднику, но не в этом году. Слишком много плохого произошло в жизни. До каникул осталась неделя, значит, неделя осталась до Рождественского бала. Как же я его ждала... Но это раньше. А сейчас мне было страшно.