— Тянет, как вол! — авторитетно сказал дядя Рангел.
— А с каких это пор ты стал таким знатоком? — вмешался дядя Кузман.
— Да об этом говорится в справочнике! — ответил дядя Рангел. — Глава четвёртая, страница шестьдесят пятая.
— Не отвлекайтесь! — подал голос папа. — Давайте-ка посмотрим, какие крючки нам могут пригодиться!
Мы рассыпали на столе крючки и начали их перебирать. На первой рыбалке мы надеялись на эти здоровенные крючки что-то поймать.
— А приманка? — спохватился дядя Рангел. — На что мы собираемся ловить?
Все переглянулись.
Тут Афанасий загадочно усмехнулся и вынул из кармана стеклянную баночку, полную каких-то розовых зёрен.
— Красная икра. Сбился с ног, пока нашёл её!.. Один знакомый…
— Ну-ка дай посмотреть! — Баночка перешла к папе, потом к дяде Рангелу, потом её повертел в руках дядя Кузман, и наконец она попала ко мне.
— Роснца, принеси-ка тарелочку. Надо полить икру уксусом, чтобы она стала твёрже.
— С ума сойти! Станет ли рыба клевать на это? — улыбнулся дядя Кузман.
— Форель, если даже она сыта, чуть только почует запах красной икры, прямо-таки дуреет.
Мама принесла бутылку с уксусом и пластмассовую тарелочку, дав понять, что мы слишком много перебили стеклянной посуды.
Афанасий аккуратно выложил на тарелочку икру, побрызгал её уксусом и отставил в сторону.
— Пускай так постоит некоторое время!
Мама куда-то ушла.
— Поедем на Ча́ю, — сказал Афанасий. — Там форель что надо!
— А не лучше ли податься на Струму? — спросил папа.
— Струма под запретом, да и рыбы там негусто. Не стоит рисковать! — вмешался дядя Рангел. — Один мой дружок вернулся оттуда…
— Только на Чаю! Станислав приволок из-под Асе́новграда пять килограммов форели! — заявил Афанасий. — И тамошние места мне знакомы.
— Ой! — внезапно вырвалось у дяди Рангела.
— Накололся? — поднял брови папа и как ужаленный вскочил на ноги.
На виду у всех наш кот Марко лакомился красной икрой. Неожиданно открылась дверь, и Марко пулей вылетел в коридор, скользнув по мозаичному паркету.
— Хорошо, что я вовремя его увидел! — вздохнул дядя Рангел. — Иначе этот проказник всю икру сожрал бы.
— Накрытое молоко кошки не лакают, — с опозданием заметил папа. — Вот обжора. Сколько раз его наказывали, ничего не помогает.
Сменили леску на катушках, привели в порядок садки, осмотрели рюкзаки и начали готовиться в дорогу.
Я ждала этого дня с замиранием сердца. Ведь нам предстояло ехать с дядей Кузманом в его машине. Мы решили выехать в субботу. Папа предупредил, что ночевать нам предстоит в горах, чтобы чуть свет быть на месте.
Когда всё было готово, мы спустились вниз по лестнице и свалили все вещи позади зелёного «Москвича» дяди Кузмана. Затем уложили их в багажник, сели в машину и, ещё раз проверив, не забыли ли чего, тронулись в путь.
Дядя Кузман выехал на шоссе, ведущее в Стамбул, и скоро последние дома остались позади. По обе стороны дороги убегали назад большие зелёные липы, медленно перемещались поля, а вдали, где кончались посевы, поднимались склоны Витоши.
Машина начала круто подниматься вверх.
— Вот уже и Вакаре́л! — сказал папа. — Быстро катим.
— Приедем вовремя! — заметил Афанасий.
Нас настигали и обгоняли другие машины, навстречу шли грузовики и автобусы, дороге не было конца. Приехали в Пазарджи́к. Машина переехала мост через Мари́цу, покатила вдоль полноводного мутного канала и снова выскочила на шоссе.
Солнце уже село, и стёкла впереди идущих машин сверкали, как расплавленное серебро.
— Впереди — Пловдив! А там — минут через двадцать — Асеновград.
В Пловдиве мы остановились возле городского сада. Папа и Афанасий пошли покупать продукты, а мы с дядей Кузманом остались возле машины. Пловдив — какой чудесный город! Как он мне понравился! Возле нас толпились большие зелёные деревья, мимо с мягким шумом скользили троллейбусы, а напротив круто поднимался холм Бунарджи́к. Дядя Рангел — он родом из Пловдива — сказал мне, что на вершине холма стоит величественный памятник Советской Армии. Солдата, изваянного из гранита и бетона, все ласково называют Алёшей.
Скоро папа с Афанасием возвратились, и мы поехали дальше. Теперь перед нами вставали Родопы. Уже в сумерках мы въехали в Асеновград и, не останавливаясь на узеньких булыжных мостовых, углубились в ущелье. Слева от нас шумела Асе́ница или Чая. Я до сих пор не знаю, как точно называется эта шальная горная река. Даже на картах её называют по-разному. На этот вопрос ни папа, ни кто другой из нашей компании не мог дать ясного ответа.
Читать дальше