Яков Тайц - Родник

Потом перешли к вопросу о поездке в Краснодон. Егор Николаевич сказал, что пока не выяснится история с испорченной страницей, ребятам ехать нельзя. Классный журнал, сказал он, — это государственный документ, и класс должен быть наказан.

— А чем же виноват весь класс, — сказала с места Кира Петровна, — если это совершил кто-то один!

— В том-то и дело, Кира Петровна, — сказал директор, — что класс отвечает за всё, что в нём происходит. Класс должен быть единым организмом. Конечно, конкретного виновника мы, само собой, должны найти и наказать. — Он взмахнул карандашиком. — Кстати, предоставляю вам слово, как руководителю класса.

Кира Петровна поднялась. Сначала она опустила руки, потом хотела их поднять и приложить к пылающему лицу, чтобы хоть немного остудить горячие щёки, но на виду у всех она не решилась этого сделать и ухватилась за край стола.

— Товарищи… — начала она, в волнении раскачиваясь над столом. — Я беседовала с классом, беседовала с Ваньковым… — Она посмотрела на Елену Ивановну, которая кивала седой головой после каждого слова молодой учительницы. — Может быть, я ещё плохо знаю своих учеников, но мне кажется, что никто из них не способен на такой проступок.

— Это не проступок, а преступление! — поправила Тамара Степановна, протирая очки.

— Ну да, то-есть… я так и хотела сказать, — поправилась Кира Петровна. — Конечно, мы можем подозревать Ванькова, которому вы, Тамара Степановна, по-моему, несколько поспешно поставили единицу…

— Я знаю, что делаю! — отрезала Тамара Степановна.

— Спокойно, спокойно! — постучал директор карандашиком.

В учительской сгущались ранние декабрьские сумерки. Егор Николаевич показал Антону на выключатель. Старший пионервожатый поднялся, повернул кнопку и включил сильную, стосвечовую лампу. Яркий свет заполнил учительскую. Кира Петровна от неожиданности зажмурилась и замолчала.

Егор Николаевич смотрел на неё, не зная, будет ли она продолжать. Она сказала:

— Может быть, пригласить отца Ванькова, поскольку подозрение падает на его сына?

— А он здесь? Давайте, давайте! — сказал директор.

Через минуту в учительскую вошёл Сергей Сергеевич. Он поклонился и сел.

— Мы… — обратился к нему Егор Николаевич.

Но тут раздался громкий стук в дверь.

Егор Николаевич поморщился: он не любил, когда мешали работе педсовета.

— Извините! — Он оглянулся на дверь: — Кто там?

Все обернулись. Высокие белые двери медленно отворились. На пороге показался ученик. Он был красен. Багровые уши его как-то уж очень заметно торчали. Учителя тотчас узнали его. Директор тоже его узнал.

— Ерошин, — сказал он, — сейчас у нас педсовет. Так что ты, дружок, не мешай, придёшь попозже.

Но Ерошин не уходил. Он посмотрел на сидевших за длинным столом учителей и неуверенно сказал:

— Егор Николаевич! Я — Если можно, я сейчас…

— Почему, собственно, такая срочность? — спросил Егор Николаевич.

Тут Петя высоко вскинул голову, уверенным шагом подошёл к столу, поднял руку и громко сказал:

— Это я там, в журнале, кляксу эту стирал. Вот! А Ваньков тут ни при чём.

— Ты?.. — Директор откинулся на спинку стула, как бы желая получше разглядеть Ерошина.

— Ага, — отвечал Петя. — Потому что я думал сначала закорючку приделать… Только я ее не приделал, нет…

— Закорючку? Какую закорючку? — оторопел Егор Николаевич.

— Ну, простую. Чтобы четвёрку сделать. Чтобы Ваньков тоже с нами поехал. Только я, но правде, её не сделал. Вы не думайте… А просто клякса сама нечаянно села…

В учительской поднялся шум.

Все одновременно заговорили. Многие педагоги встали. Кира Петровна поднялась и шагнула к Ерошину. Антон засмеялся и стал хлопать себя по острым коленкам. Елена Ивановна оглядывалась на Тамару Степановну и тихонько повторяла про себя:

«Ну и Петя! Ну и закорючка!»

Когда все немного успокоились, Егор Николаевич велел Ерошину рассказать подробно, как было дело.

Петя во всём повинился и без утайки всё рассказал.

— Хорошо, Ерошин, учтём твоё чистосердечное признание, — сказал Егор Николаевич, — а сейчас подожди в коридоре.

Петя вышел. Педсовет продолжался. Слово взяла Кира Петровна. На душе у неё сразу стало легко, словно гора с плеч свалилась.

— Товарищи, я думаю, сейчас, когда всё выяснилось, не следует отменять поездку в Краснодон. Нам только надо решить, как быть с Ерошиным и Ваньковым. Мне кажется, их надо простить. Проступок Пети не так уж велик. Тем более, что он признался. И Ванькова тоже не следует лишать поездки.