Роман Шмараков - Овидий в изгнании

– Стихийная опасность залегает в них, – мудро сказал Генподрядчик. – Как подумаешь.

– Это очень верно, – поддержал сантехник. – Вот тут тетка моя собралась к сыну в тюрьму. Три года не видалась. Приехала – не пускают. Говорят: у вас справка есть из вендиспансера? Она говорит: какая справка! я мать! А они: это все равно. До семидесяти лет со всех справку требуем. Так и не пустили.

– Какое доверие оказали женщине, – вздохнул Генподрядчик.

Этот диалог был прерван появлением незаметной рыбы, что-то нашептывавшей Эдгару, который слушал ее с обеспокоенным выражением. Коротким жестом он отпустил ее и попросил общего внимания.

– По последним донесениям, – сказал он, – армия Торна вышла на северные рубежи Великих равнин, будучи в часе ровной ходьбы от Стола, подле которого мы находимся, и в полутора часах – от рабочих предместий Атлантиды.

Наступило историческое молчание.

– Владычица, – сказал Ясновид, – прикажи отковать мой меч, ибо я не стану биться иным.

– Мои кузнецы, – отвечала она, – сделают это быстро, и тебе не придется пенять на их работу. Эдгар!

– Да, госпожа, – сказал он.

– Сколько времени надо, чтоб выстроить наше войско?

– Час, – сказал он.

– Тогда пойдемте смотреть на врага, – сказала она.

Они стояли на холме. Армия Торна занимала противоположный край равнины. В ее безбрежной шевелящейся массе покачивались полотнища хоругвей и блестели копья.

– Умрем ведь, – негромко сказал сантехник, чтоб не расстраивать армию.

Генподрядчик пожал плечами.

– В конце концов, не первый раз за день, – ответил он. – Ты, главное, раньше времени не горюй. О нас еще, глядишь, песни сложат.

– В рифму? – недоверчиво спросил сантехник.

– Двух мнений быть не может, – успокоил его Генподрядчик.

– Ну, если только в рифму, – сказал сантехник.

Владычица звала их в штабную палатку составлять план баталии.

– Врага много, – сказал Генподрядчик, – до ужина не уложимся. Значит, сейчас надо покормить рядовых и младший комсостав.

Кто-то хотел усомниться, но Генподрядчик эти сомнения пресек.

– Половина проигранных баталий, – сказал он, – была проиграна на голодный желудок.

– А вторая половина? – спросил сантехник не потому, что не хотел есть, а просто из интеллектуальной добросовестности.

Генподрядчик посмотрел на него с укором.

– Этим процентом, – сказал он, – можно пренебречь. Как незначительным.

Владычица отослала Эдгара с приказом, и по всему полю, откладывая копья, ратники расселись со шлемами, полными горячей ухи.

– Главная ударная сила врага – кавалерия, – сказала владычица. – Сайрокрыл на рыбе-пиле. Блистательный успех. Более ста побед нокдауном.

– Двойной удар, – с одобрением сказал Генподрядчик. – Все равно что на лошадь болгарку надеть. Надо заимствоваться для локальных войн.

– Феодальная вольница, значит, – сказал сантехник. – Культ личной доблести и никакого умения держать строй. А как у них насчет мародерства?

– Это всегда пожалуйста, – сказала владычица. – Было бы что.

– Очень хорошо, – сказал сантехник. – Тогда нам нужен обоз.

– Зачем, нам два часа ходьбы до дома, – недоуменно сказала владычица.

– Обоз должен быть, – непререкаемо сказал сантехник. – Эдгар, что-нибудь можно сделать?

– Придумаем, – сказал неутомимый Эдгар и исчез.

– Авангард – лучники, – продолжил сантехник. – Но это обреченный отряд. Они разредят конницу, но она пройдет сквозь них, как нож, и увязнет в обозе.

– Я стану там, – сказал Ясновид. – С лучниками.

Владычица посмотрела на него огромными глазами.

– Это правильно, – безжалостно сказал сантехник. – Оденься только… попрактичней. На флангах тяжелая пехота, – продолжил он прежним голосом. – Ударяет с боков в кавалерию противника, когда та начнет безобразничать в обозе. Маркитанток бы туда побольше, – заметил он.

– Эдгар! – позвала владычица.

– А потом засадный полк ударяет коннице в тыл, по хвостам, и она оказывается зажатой между обозом, пехотой и свежими силами противника, – закончил он. – Замечания по распорядку дня?

Все в целом согласились.

– Ты с засадным полком, – обратился он Генподрядчику. – У тебя хладнокровие большое, ты раньше времени не кинешься. Без возражений. Тебя куда? Пехотой хочешь покомандовать? – спросил он единорога.

Тот тряхнул головой, и из его рога в правую сторону с мелодическим звоном выкинулись ложка, штопор и отвертка, а в левую – открывалка и шило. В сочетании с тяжелым выражением лица это имело внушительный вид, каким, вероятно, отличались персидские серпоносные колесницы.