Анна Бодрова - Аринкино утро

Когда Аринка проснулась и первым делом высунулась в окно, чтобы узнать, какая погода, ветер лихо сметал с неба последние клочки облаков. Небо было чистое, умытое, словно и оно приготовилось встречать праздник. Деревья ещё вчера стояли голыми, а за ночь окутались зелёной дымкой, проклюнулись слабые клейкие листочки.

Аринка зажмурилась от ослепительного света. Она радостно закружилась по комнате, захлопала в ладоши, затормошила Варю.

— Давай скорей одеваться, а то я опоздаю. — И бросилась к столу, на котором висела белая кофточка и чёрная сатиновая юбка в складку.

Что за мамка молодец, хоть и сердилась на своих «непутёвых» дочек, но осталась верна своему материнскому долгу, скрепя сердце, но сшила Аринке пионерский костюм, не быть же ей хуже других.

— Ты что, не умытая и не причёсанная пойдёшь? — остановила её Варя.

— Поешь вначале, успеешь, не егози, — ворчала мамка.

Аринка утихомирилась и сделала всё, что от неё требовали. В сущности, они были правы. Чего горячку пороть? Поспешишь — людей насмешишь.

После завтрака с замиранием сердца начала облачаться. Варя помогала. Заплела косички, придирчиво оглядела со всех сторон, осталась довольна, ей даже показалось, что Аринка похорошела. Подвела её к матери.

— Погляди, мама, чем наша Аринка плохая, ты всё говоришь — страшила. И вовсе она не страшила!

Елизавета Петровна дотошно оглядела Аринку со всех сторон и, оставшись довольной и костюмом и ею, про себя подумала: «Может, и впрямь выправится». Вошедший в эту минуту с вёдрами воды Симон состроил смешливое лицо:

— Фу-ты, ну-ты, этак, дочка, тебя как бы вороны не унесли. Их много там на берёзе сидит, вроде тебя дожидаются. Точно.

— Да ну тебя, тятя, и вечно ты, — отмахнулась Аринка.

Но вот смотрины кончились и Аринка вырвалась наконец, что есть духу помчалась в школу. Слава богу, не опоздала. Правда, Яша с Нилом были уже там, следом за Аринкой прибежала и Таня. Не теряя ни минуты, начали опять репетировать. Кажется, ничего — шло хорошо, только бы не сбиться в походе.

— Ну, Арина, дочь крестьянская, если ты подведёшь меня, на хорошую жизнь не рассчитывай, — сказал Яша полушутя, полусерьёзно.

— Сам подведёшь! Чего это я подведу, и не подведу вовсе! — лихо ответила Аринка.

Когда собрались все, Яша осмотрел каждого внимательно, со всех сторон. Всё как надо, по форме: девочки в белых блузках и чёрных юбках, а мальчики в белых косоворотках и тёмных брючках. Но что это? У Коли Перстнёва штаны буро-малиновые и все в заплатах. Яша ахнул.

— Слушай, что же ты портки-то не переодел? Ведь ты знамя понесёшь, на тебя все глядеть будут. И вдруг латаные штаны!

Коля покраснел, как девочка, смущённо опустил голову.

— Одни они у меня, нет у меня других, — виновато пролепетал он. Яша, обескураженный, не знал, что и делать. Выручил Федька Гвоздь, друг Коли.

— Надевай мои портки, у меня новые. Я ведь не пионер, пойду в середине, меня никто не увидит. Чего там, надевай!..

— Начинай, — скомандовал Яша, задорно сверкнув глазами.

Нил выставил ногу, грудь колесом, голову горделиво вскинул, театральным жестом взмахнул горном и затрубил.

Со всех сторон по дорожкам и тропинкам шли школьники, поодиночке и стайками, шли неторопливо, как обычно ходят в школу. Но вдруг, услышав незнакомые звуки горна, словно подстёгнутые, ринулись бегом. Мчались напрямик, не разбирая дороги, прыгали через канавы, переваливались через изгородь, шлёпали по вязкой мокрой глине, лишь бы скорее, скорее. Через несколько минут все были в сборе. Шумной толпой запрудили весь двор. Краснощёкие, запыхавшиеся, шмыгая носами, они таращили глаза на горн, знамя, на диковинные барабаны.

— Гляди-кось, шёлковые, а кисти-то чистое золото.

— А шнуры-то толстущие. Сколько же это стоит?

— Не лапай!

— Съем, что ли?

— Аринка-то с Танькой с барабанами, ух ты!

— А ну, стройся! — подал команду Яша.

Все засуетились, загалдели, бестолково шарахнулись, не зная, куда себя деть. Яша деловито крутился возле, устанавливая всех по рядам.

Первым в колонне стоял Коля: высокий, стройный, со знаменем в руках. Он тоже учился в четвёртом классе, вернее, уже закончил учиться, и это были его последние часы пребывания среди своих товарищей. В сущности, сегодня он прощался со школой. За Колей Нил с горном, потом в паре Аринка с Таней. Дальше пионеры несли большой плакат на длинных палках, и уже за пионерами строились все школьники.

Неожиданно началась кутерьма: никто не хотел идти сзади. Слёзы, жалобы, переругивания. Все лепились к пионерам, хотели во что бы то ни стало идти рядом или сразу после них, но ни в коем случае не плестись сзади. Яша горячился, вертелся как сорока на колу, ему помогали учительницы.