Стеван Булайич - Ребята с Вербной реки

— Ума не приложу, что с ним.

За спиной у них что-то зашуршало. Оглянулись — а это Боца манит их к себе.

— Тс-с-с!

— Удивляетесь? — многозначительно спрашивает Охотник на Ягуаров. И добавляет: — И я удивляюсь.

— Такой воин, да ещё Вождь… хм… да вот…

— Что?

— Да нет… — Боца остановился, прикусил губу, а потом решительно заявил: — Влюбился наш Мича, если уж хотите знать…

— …?!

Мальчишки уселись под кустом и зашептались, то и дело озабоченно поглядывая в сторону уединившегося Вождя. Наклоняются друг к другу, покачивают головами.

— Это Лена? — спрашивает Срджа.

— Ага!

— Я так и подумал.

— Она славная! — восхищённо замечает Рако.

— Сильна! — поправляет его Охотник на Ягуаров.

А Мича сидит в той же позе, таращится то на бумагу, то куда-то вдаль, снова на бумагу. Он никак не может оторваться от четверостишия, оно гласит:

Последнее слово в стихотворении пропущено. Это загадка! Но с другой стороны, ясно, что сюда ничего нельзя вставить, кроме «Мичи». Впрочем, может быть, и не «Мичи»? Насколько Мича разбирается в поэзии, здесь с тем же правом могли бы оказаться и Вича, и Кича, и Тича! Но в их Доме нет ни Вичи, ни Тичи, ни Кичи. Стало быть, остаётся только он — Мича!

Впрочем, зачем ломать над этим голову? Эти стихи написаны для него. Это ясно! Для кого же ещё?

Облегчённо вздыхая, Мича встаёт и робко направляется к Дому, куда уже давно, передав ему стихотворение, умчалась смущённая и раскрасневшаяся Лена.

Вслед ему летит озабоченный шёпот черноногих:

— Ну и изменился же он!

— Ничего похожего на прежнего Мичу!

— Пропадает человек, если уж хотите знать! — печально заключает Охотник на Ягуаров и насаживает на крючок божью коровку — лучшую приманку для бычков.

Еза был вне себя от ярости — получить от Пирго такую позорную оплеуху! Бросился в реку, переплыл её несколькими сильными взмахами и исчез на дороге, ведущей в город. По пути ему попадались группки мальчишек — остатки его разбитого войска. Он не обращал на них внимания, не вступал в разговоры. Шагал широко, сурово нахмурившись, и во всём его облике было что-то вызывавшее страх.

В нём бушевал гнев. Разбит он, Еза, а ведь одного его имени было достаточно для устрашения всех мальчишек с соседних улиц. «Туземцы» дали ему и его ковбоям урок по всем правилам: они были храбрее, дружнее, твёрже в обороне, неудержимее в нападении. И он получил то, что ему «причиталось». И наконец, наконец… его винтовка оказалась трофеем черноногих. Лёгкая, блестящая винтовочка, с пятидесяти метров подшибал он из неё воробья, а с двадцати шагов — одним выстрелом разносил пуговицу от пальто в мелкие кусочки! Подарок отца после окончания восьмилетки, а теперь она попала в чужие руки!

Всё можно было стерпеть, только не это! И никогда он не простит поражения, до тех пор…

Еза внезапно остановился. Щёки у него горели. Но ещё ярче и злее жёг его огонь позора, терзала душу оскорблённая гордость.

«Я им отомщу! Жестоко отомщу!..» — кричала в нём обида. Но её перебил голос разума: «Отомстить! А как?..»

Он был уже недалеко от города. Среди зелени садов и огородов виднелись розовые домики окраины. Близился полдень. Устав от жары, город еле слышно гудел: откуда-то доносился голос женщины, зовущей ребёнка: «Драган! Драга-а-ан! Иди обедать!»

Где-то недалеко звенела ступка — хозяйка толкла для подливки перец, за забором недовольно бормотал индюк. Нет, Езе не хочется в город, домой ему тоже неохота, ему нужна тишина, надо посидеть одному и придумать, как отомстить!

Предводитель ковбоев сделал «налево кругом», подошёл к ограде, перелез через неё и оказался в густом, тенистом сливовом саду. Но не успел он сделать и трёх шагов, как чей-то голос окликнул его:

— Эй, куда собрался?

От неожиданности Еза застыл на месте. Осторожно повернул голову. Справа от него, прислонившись к забору, сидел на корточках Крджа и выпускал из ноздрей густые клубы дыма. Рядом с ним на боку лежал старый-престарый перекрашенный велосипед.

— Рано за сливами лазить собрался, зелены ещё, — усмехнулся Крджа. — А к тому же… — он приподнялся, — ты должен бы знать, что я здесь за сторожа.

Еза не испугался:

— Ну и что? Я не за сливами пришёл!

— Верно, верно! Больно зелёные, — насмешливо произнёс Крджа. — Впрочем… — и он словно задумался, — ты, верно, пришёл подорожника нарвать. Да, он здорово от синяков помогает.