Владислав Крапивин - Колыбельная для брата. Повесть

Дома Кирилл торопливо скинул форму, натянул свой летний наряд и не стал даже обедать. Лишь бы скорее!

На кухне, к счастью, не было очереди. Кирилл получил молочное питание, зажал сумку на багажнике и покатил к дому.

Он выбрал короткий путь - по узкому переулку, поднимавшемуся от площади Жуковского на улицу Мичурина. Это был даже не переулок, а просто дорога между деревянными заборами - кусочек почти деревенской старины, сохранившейся среди больших улиц. Впрочем, не такой уж старины - рядом с дорогой, вдоль канавы, тянулась полоска вполне современного асфальта.

Подъем был крутой. Кирилл соскочил с седла и пошел по теплому асфальтовому тротуару, держа велосипед за руль.

Было безлюдно, цвели в канаве маленькие ромашки и совсем по-летнему гудел в траве у забора шмель.

До верха было далеко еще, когда, раздвинув доски в заборе, навстречу Кириллу вышли Дыба и незнакомый парень.

Парень был ростом с Кирилла, но пошире.

Они встали на дороге.

… В колыбельной песне для Антошки были слова про пять минут на решение и пять секунд на бросок. Сейчас пяти минут не было. Пяти секунд - тоже. Была, пожалуй, секунда, чтобы рывком развернуть «Скиф» и прыгнуть в седло. Но в эту секунду Кирилл успел понять и решить многое. Он почувствовал, что, если теперь спасется бегством, всегда потом придется бегать и прятаться. Ведь не будешь всю жизнь ходить вшестером. И получится, что они с Дыбой одинаковы: если сильный, то король, а если слабее - поджимай хвост.

И к тому же в «Колыбельной» ни словечка нет о дороге назад.

Кирилл шагнул вперед.

Дыба заухмылялся.

- Гордый, - сказал он. - Поначалу все гордые…

Его приятель растянул бледные губы. Это, видимо, тоже была улыбка, но какая-то бесцветная. Кирилл увидел темные щербатые зубы. Еще он заметил, что у парня слезятся глаза, а лицо словно припорошено серой пылью. «Насквозь, дурак, прокурен, - машинально подумал Кирилл. - Дыхание, наверное, еле-еле…»

- Поставь машину, поговорим, - небрежно предложил Дыба. - Драпануть все равно не успеешь.

- Успел бы, если бы хотел, - сказал Кирилл и дернул руль, на который Дыба положил лапу. - Не цапай, я потом не отчищу.

Он прислонил велосипед к забору и прислонился сам - рядом с задним колесом.

- Ну, чего надо?

Они стояли в метре от него. Дыбин приятель смотрел равнодушно, а Дыба все ухмылялся. Он хотел казаться обрадованным, но в ухмылке проскальзывало разочарование: пойманный Кирилл вел себя не по правилам.

Дыба перестал улыбаться и спросил:

- Тебя, цыпленочек, когда-нибудь били? По-настоящему?

- Это по-бандитски, значит? Как вы Чирка? - прищурившись, произнес Кирилл.

Дыба снисходительно разъяснил:

- Не, Чирка мы любя, для воспитания. Чтобы слушался. А как по-настоящему, сейчас узнаешь.

Кирилл быстро глянул по сторонам: нет ли прохожих? Было пусто. Он торопливо сказал:

- Если тронете, сволочи, будете через час визжать и слезами умываться.

Дыба опять заухмылялся:

- У-у, где мы будем через час! Тю-тю…

- Далеко не утютюкаете. Не сегодня, так потом…

- Потом - это потом. А сейчас - это сейчас, - рассудительно заметил Дыба и деловито сказал: - Тюля, давай…

Прокуренный Тюля вынул довольно грязный платок и зачем-то начал наматывать на пальцы. Не спеша и аккуратно, будто к работе готовился. Кирилл ощутил внутри противную дрожь. «Ну-ка, не вздрагивай. Знал, на что идешь», - приказал он себе.

Дыбе и Тюле сказал:

- На психику давите? У меня нервы в порядке.

Он дернул на сумке застежку-«молнию» и выхватил бутылку с молоком. Двухсотграммовую бутылочку с делениями на белом боку, с пушистой ватной пробкой. Жаль Антошкиного обеда, но выхода нет.

- Расшибу о башку, кто первый сунется, - пообещал он и решительно сцепил зубы.

Дыба сделал скучное лицо и нехотя проговорил:

- Да ну его, Тюля, чокнутого. Пошли, а то вон кто-то сюда прется…

Кирилл попался на удочку. Посмотрел в сторону, и в тот же миг бутылочка, выбитая из руки, разлетелась на асфальте. Дыба довольно заржал.

И тогда, неожиданно даже для себя, Кирилл влепил ему хлесткую оплеуху.

«Глупо, - тут же понял он. - Этим его не свалишь». Однако Дыба стоял, изумленно приоткрыв рот, и Кирилл развернулся к Тюле. «Ногой его…» Но Тюля увернулся и встретил Кирилла прямым ударом в лицо. Будто граната взорвалась!

Кирилл отлетел на забор. Красные тяжелые капли начали часто падать на майку. Он не ощутил сильной боли, только голова отяжелела. И страха не было. Но майку вдруг стало жалко до слез: отец так радовался, когда подарил ее… Кирилл вытер ладонью слезы, локтем кровь с нижней губы и прыгнул к Тюле. Сумел закрыться от кулака и ткнуть костяшками в Тюлины губы. Но вмешался Дыба: тяжелым толчком швырнул Кирилла в молочную лужу с осколками.