Василий Кондрашов - Рыжий - не рыжий

Почти весь город проехали молча. Петьке было от чего молчать. Встреча с отцом, как бы он ни старался ее оттянуть, наступит.

Большие каменные дома города остались позади. Тряская дорога швыряла машину с борта на борт, и лодка в кузове гремела пустой бочкой. Петька мял в кармане тощий остаток денег и с тоской смотрел на приближающийся поселок. Впереди, на обочине, обернувшись, остановился какой-то парень и поднял руку. Просил подвезти. Но шофер и не думал останавливаться.

- Дядь, останови,- попросил Петька.

- Тут рядом. Дойдет.

- Останови, дядь! Это же Андрюха Самарин! - узнав товарища, обрадованно закричал Петька и, не дожидаясь, когда притормозит машина, открыл дверь.- Андрюха! Это я! Лезь в кабину.

- Ты откуда?

- А-а-а! В городе был.

- И я,- ответил Самарин, усаживаясь рядом с Петькой.- На работу устраивался.

- Шофером? Как отец?

- Да, в гараж. Пока слесарем.

- А чего это?

- Нет восемнадцати.

- Ну и сидел бы дома. Нашел работу - два года слесарить.

- Это тебе можно сидеть,- с упреком в голосе ответил Самарин и подумал: «Хорошо ему. В семье один. Ну чего ему не учиться! Разве бы я, будь жив отец, пошел сейчас работать? Да никогда! После десятилетки - другое дело. И шофером можно, как отец, и в институт».

- Ты где сел?

- От магазина,- проговорился Петька и замолк.

- Дружок твой, видишь, какую лодку купил,- обратившись к Самарину, кивнул шофер в заднее стекло кабины.- Дюралевая. На сто лет хватит.

- Правда? - не поверив, спросил Андрей.

Петька не ответил: сделал вид, что не расслышал и разглядывает дорогу. Шофера же, видно, больше не интересовали разговоры. Он старался побыстрей доехать до места и освободиться от Петькиного груза. Он курил, глубоко затягивался и выпускал дым в боковое окно, открытое наполовину. А Петька вдруг увидел родной дом, пустые ведра и чадящую от сырых дров голландку. И еще сильную отцовскую руку, преграждавшую, как шлагбаум, путь к отступлению, глаза матери и ее слезный крик: «Беги, Петя! Беги!» И он убежал, как просила мать, убежал с деньгами… Их надо было сохранить. А он… лодку купил!

Петька вздохнул и посмотрел в окно. Станция все ближе и ближе. Отчетливо стали просматриваться окна домов, серые палисадники с кустами акаций и сирени. Скоро плотина, а за плотиной поворот на самую широкую улицу поселка, на которой и жил Петька. Совсем мало дороги осталось. А машина бежит и бежит. И ему уже видится широкогрудая фигура отца у ворот дома и как мать со страданием глядит из-за его спины и одними губами шепчет: «Что же ты, Петюш?.. Я на сохранность тебе доверила…»

И вновь, как эхо, повторился отчаянный крик матери: «Беги, Пе-е-тя! Беги!»

- Останови, дядь! - Петька так истошно заорал, как будто кто-то попал под колеса автомобиля.

Шофер резко тормознул, и было слышно, как лодка по инерции скользнула по кузову и глухо ударилась в передний борт. Шофер огляделся, а потом с досадой уста^ вился на Петьку:

- Чего орешь?

- Здесь надо…

- Чего надо?

- Сгрузить…

- Так вот здесь и сгрузить? - опешил шофер.

- Да-а..

- Ты что, парень, шутить со мной вздумал! Мне сгрузить - раз плюнуть. На плечах понесешь потом?

Петька, не глядя на шофера, перелез через колени недоумевающего Самарина, открыл дверку и выпрыгнул на снег.

- А, черт тебе поперек! - выругался шофер и полез в кузов.- Свяжись с таким недоростком - в историю попадешь,- приподнял лодку над бортом и легко столкнул на высокий, стасканный бульдозерами на обочины, снег.- Ну скажи, как назло, и развернуться негде! - Шофер посмотрел на стоящего спиной к нему Петьку, хмыкнул и пнул грязным сапогом слежалый ком снега.- А червонец я при себе оставлю. Что с тебя, что с отца - одну б монету взял,- и для убедительности пошлепал по карма-ну.- Случаем, отец недоволен будет, номер запомни. Я в первом хозяйстве работаю.

Петька остался один, с лодкой. Он сидел на большой заледенелой глыбе снега и с непонятным облегчением смотрел на удалявшуюся машину. «Теперь он за плотиной развернется. И назад, в город».

Петька не чувствовал, как под ним подтаивал снег. И хотя дул влажный пронизывающий до озноба ветер и старые брюки, в которых Петька уже не выходил из дома, стали мокрыми, ему почему-то было хорошо, как бывало, когда отец приходил с работы трезвый и внимательный, брал Петькины поделки, разглядывал с интересом и осторожно клал на место, приговаривая: «А в тебе, сынок, есть что-то. Тебе бы в техникум, радиомеханический». А мать в это время особенно ласково поглядывала на них и, не переставая хлопотать по дому, пела. Негромко, для себя. И это было праздником… На Петькином лице блуждала улыбка. Невидящие глаза смотрели поверх звенящих от ветра проводов. И рождалась мысль: это от того ему так хорошо, что ни отец, ни мать еще не увидели лодку, не узнали о растраченных деньгах. У взрослых свой мир, и деньги, наверное, не последнее в их мире…