Василий Кондрашов - Рыжий - не рыжий

Погорелов отвернулся, шумно выдохнул открытым ртом и качнулся над стаканами, едва не свалив их.

- А ты, Марья… так уж и не пожалеешь?

- Хватит хлюпать! - оборвал его Дмитрий.- Нашел о чем разговор вести. У тебя есть? - и Дмитрий с намеком потер большим и указательным пальцем.

Погорелов для видимости пошарил по карманам, зная, что у него и мелочи не осталось, с утра покупал, пора бы и Дмитрию на свои поставить.

- Всё… там оставил,- и Федор неопределенно махнул рукой.

- Так уж и все?

- А что? Завтра получка.

Дмитрий огорченно замял пальцами, покосился на две пустые бутылки, потом взглянул на Марью, присевшую в сторонке в тревожном выжидании: что дальше будет, как все повернется. Сейчас, известное дело, пойдут на станцию. Выходной не выходной - им всегда дело, найдут и деньги с рук на руки без всяких ведомостей как на блюдечке. Нате, мол, заработали. А что эти заработанные на пропой пойдут - дела никому нет.

- Маша, ради выходного…

- Ни рубля не дам! Нет у меня!

- Марья! Всего на одну.- Дмитрий шатко встал из-за стола и поднял вверх большой палец, как бы подтверждая: на одну «беленькую» - и не больше.

- И где я тебе напасусь? Вон тес покупать надо, крышу перекрывать. А на какие шиши? Все прахом идет! И все через вино! И Петьку туда же, за собой!

- Ты Петьку не тронь,- и Дмитрий тяжелой ладонью рубанул по воздуху.- Я с Петьки шкуру спущу, в случае чего. А на одну ты нам дай. И баста, завтра на работу.

- Не дам! Сказала - не дам.

Марья решительно, с суетливой поспешностью, заметив, что Дмитрий направляется в зал, первой ушла из кухни, слыша за спиной голос мужа:

- Я знаю, где ты кубышку прячешь! Не дашь - все раздербеню. Я что, не хозяин в доме? И выпить нельзя?

В шкафу, в комнате сына, под грудой поношенного белья лежит сверточек с деньгами, и Марья вспомнила, что на днях при муже доставала из него двадцать пять рублей на оплату ремонта телевизора. Неужто Дмитрия к тому узелку потянуло? Она же их для всякой нужды скопила: где дом поддержать надо, где тряпку купить какую. Подсчитать-то, двое они много зарабатывают. А и не видать денег, как песок между пальцев уходят.

- Куда ты, куда, Дмитрий? - загородила Марья дорогу к шкафу и мельком глянула на Петьку, будто хотела найти у него поддержку.

А тот понуро стоял спиной к подоконнику с единственным желанием - вырваться на улицу и не видеть очередной ссоры отца с матерью. И он бы сбежал, но, встретившись с умоляющими глазами матери, остался.

- Марья! Червонец - и я ушел.

- Не дам! Сказала - не дам!

Марья, опережая мужа, рывком открыла створку шкафа, проворно сунула руку в глубь ящика и тут же почувствовала на плече тяжелую руку Дмитрия. Испугалась: что делать, куда деньги? Нащупала тугой маленький узелок и бросила его за спину мужа, к ногам сына.

- Беги, Петя! Беги!

Отчаянный, со всхлипами голос матери взвел Петьку, как пружину. Он быстро нагнулся и, пока отец разворачивался к нему своей широкой сутуловатой спиной, схватил узелок и рядом с тяжелой отцовской рукой, вытянутой к нему, проскочил на кухню, сунул ноги в ботинки, схватил пальто и шапку и выскочил во двор. Оглянулся, не гонится ли за ним отец, пробежал через двор и хлопнул калиткой. Петька хотел зашнуровать ботинки, застегнуться, но из глубины двора послышался голос Отца, и он завернул в узкий проулок с такой поспешностью, как будто отцовская рука уже нацелилась в его воротник.

Петька шел и оглядывался, шнурки его ботинок волочились по снегу. Он привел себя в порядок лишь на окраине поселка. Почему он пошел туда, Петька и сам не мог ответить. Он посмотрел на зажатый в ладони тугой узелок и осмотрелся, нет ли кого поблизости. Заметил ящик, торчащий из-под снега, и сел на него. Конечно, на этом ящике его далеко видно. Далеко-то далеко, но кто различит, чем он занят? А к нему незаметно никому не подойти - вокруг открытое место: справа поселок, а слева, в реденькой дымке, город.

Петька развязал белую тряпицу и присвистнул: у него еще никогда не было в руках столько денег. С оглядкой начал пересчитывать купюры. Четыреста семьдесят рублей! Какая куча денег! На них можно запросто купить лодку, и еще останется.

Петька крутнул головой вправо, влево, не подходит ли кто, завязал в узелок деньги, сунул под шапку - так будет надежней - и направился к дороге, ведущей в город. Мать ничего не скажет, если он возьмет рубль на кино и на обед - забежит в столовую. Пока он продирался по целинному снегу, не раз приходилось придерживать шапку на голове. В конце концов Петька решил, что лучше будет, если он спрячет деньги в карман пиджака.