Василь Хомченко - Боевая тревога

– Эй, эй, Павел Алексеевич!..

Паромщик выпрямился, показал рукой вниз по течению: там паром, сорвало водой.

– Вот так, гвардейцы, – подражая паромщику, сказал Борейко, покачал головой. – Понедельник, одним словом. До моста в объезд километров шестьдесят…

– Если через мост поедем, то опоздаем, – сказал Ваня. А что делать, назад ехать?

– Я хочу в школу, – заныла Таня, – у нас первый урок – математика.

– А потом экскурсия на фабрику, – вспомнил Ваня. – И физкультура сегодня.

– Неудачный день выпал, – вздохнул Борейко, – с самого утра, – и, про себя помянув этот понедельник недобрым словом, добавил вслух: – И ничего не поделаешь.

– Вертолетик бы сюда – и фыр-р-р через речку, – фантазировал Ваня.

– Или на метле, как баба-яга, а? – подделался под его тон Борейко. – На этой метле, с которой весь день дневальный ходит, – добавил он.

Борейко топтался возле машины, хмурый, даже сердитый, и морщил свой широкий лоб. Что делать? В объезд? Дети опоздают на два урока. Вернуться домой – пропустят целый день. Да и завтра, неизвестно, притянут ли паром на место.

Тем временем паромщик влез в «Запорожец» и начал перегонять его на теневую сторону дома. Переднее стекло «Запорожца» вспыхивало на солнце, как луч прожектора, так ярко, что Борейко даже глаза закрыл. Паромщик вел «Запорожец», а стекло машины – слепящий луч – мигало, дрожало, то гаснуло, то снова било в глаза и слепило. Даже после того, как автомобиль был поставлен к стене дома, некоторое время в глазах Борейко продолжали вздрагивать желтые круги, и он несколько раз крепко сжимал веки, чтобы их отогнать.

И тут Борейко словно озарило. «Вот так фокус!» Он вспомнил ночную стрельбу до мельчайших подробностей, каждое свое движение, каждое действие: изготовку, обнаружение цели, наводку прицела. Без прежней досады, обиды и злости на себя вспомнил он и почувствовал, как радость и успокоение приходят к нему впервые за последние два дня.

«Вспышка подсветки цели – и слепота. А я смотрел на подсветку. Две-три секунды, но меня же ослепляло, и я опаздывал с наводкой. Боялся, что цель исчезнет, и торопился нажать на спуск. И второпях промахнулся».

– Ура! – совсем неожиданно для детей крикнул он. – Эврика! – И хлопнул в ладоши. Вспугнутая сорока вспорхнула с ветки березы. – Лодка есть? – прокричал Борейко паромщику.

Павел Алексеевич закивал, головой, показывая, что лодка есть, но он не берется перегонять ее одной рукой, на такой быстрине не справится.

– Ничего, гвардейцы, – сказал детям Борейко весело и возбужденно. – Выход найдем. Что это за солдат, который не найдет выхода. Верно, Ваня? У солдата безвыходных положений не бывает. – И, возвращаясь к разгаданной причине своей неудачной стрельбы, снова хлопнул в ладоши: ай да «Запорожец», ай да молодец, что подсказал…

Борейко начал расстегивать на гимнастерке пуговицы :

– Тепло сегодня, правда, Ваня?

– Солнце греет, – согласился мальчик.

– И купаться можно. Хочу искупаться. Не хотите вместе со мной?

– Ой, что вы?! – воскликнула Таня, будто ее силком уже тащили в реку. – Вода ж холодная.

Борейко снял ремень, положил его на капот машины.

– Теплое солнышко. Бабье лето, – сказал он.

Паромщик что-то крикнул и рукой показал вверх по реке. Они посмотрели туда и увидели лося на том берегу. Лось вышел из кустарника, приблизился к берегу, остановился. Стоял величественный, сильный лесной великан, ветви его рогов выразительно очерчивались на фоне неба, а'горбатая морда покачивалась, будто лось о чем-то раздумывал и никак не решался сделать то, что задумал. А собирался он, конечно, переплыть реку. Он ступил по колено в воду, попил немного, постоял, вошел еще глубже, почти до самых ушей, и поплыл. Плыл он быстро, из воды торчала его рогатая голова и горбатая морда. Лось фыркал. Течение сносило его вниз, сюда, к машине, и Борейко сказал, что зверь выйдет на берег недалеко от них. Добравшись до мелкого места, шагах в двадцати от машины, лось встал на ноги, немного постоял, тяжело раздувая бока, весь блестя от влаги, будто его завернули в целлофановую накидку. Вода стекала с его шерсти, рогов и звучно булькала в реку. Ударив копытом по воде, лось поднял голову и гордо пошел к людям.

– Лось, лось! – позвала зверя Таня.

Не доходя до машины совсем немного, лось кивнул головой, как бы поздоровался, – Остановился под березой и начал боком тереться о ствол. Дерево затряслось, качнуло ветвями, желтые листья посыпались на лося и облепили его, точно медалями. Перестав тереться, лось посмотрел на свой правый бок, потом на левый и, видимо, удивился своему пестрому наряду – эдаким стал медалистом – и медленно направился к лесу.