Владимир Киселев - Любовь и картошка

Александра Михайловича Польского отыскал и пригласил на работу в село председатель. В те дни он вел переговоры с добрым десятком врачей. В село ему хотелось получить такого доктора, который, если нужно, мог бы сам и хирургическую операцию сделать, и при родах не спасовал бы, и во внутренних болезнях разбирался. По этому поводу Павел Михайлович даже в Киев ездил. «Мне бы,— твердил он,— кого-нибудь из военных врачей». И в конце концов столковался с Александром Михайловичем.

— Женаты? — спросил он, когда Александр Михайлович дал согласие переехать в село.

— Нет, холост.

— А жить где будете? Можно при больнице, у нас есть там квартира для главного врача, а можно и снять у людей. Чтоб вам там постирали, ну и тому подобное...

— Лучше при больнице. Это обрадовало председателя.

— И впрямь лучше, когда доктор ночью ближе к больным... И еще один, последний вопрос,— чуть замялся председатель.— Когда вы обедаете?

— Когда придется.

— А в шесть часов можете?

— Могу.

— Значит, мы поставим вам такое условие: завтракать вы сможете при больнице или в нашей столовой, а обедать вам придется каждый день на новом месте. По очереди. В каждой семье. Чтоб вы как следует со всеми нашими людьми познакомились, посмотрели, как где живут, кто в каком лечении нуждается. Ну, и люди наши с вами лучше познакомятся. Меньше вас стесняться будут.

Александр Михайлович удивился:

— Так, по-моему, в старину пастухов кормили?

— Примерно так.— Председатель улыбнулся. — Только похуже.

— Что ж, в этом что-то есть... Я согласен.

Были в селе Бульбы и другие люди, к которым относились с большим уважением, но, пожалуй, не было человека, которого любили бы так, как Александра Михайловича. В разговорах между собой о нем говорили: «Вот уж доктор... Всем докторам доктор. А простой». И улыбались при этом ласково.

Сережа, который разделял всеобщее восхищение доктором, считал его даже чересчур «простым». Александр Михайлович был органически не способен сказать не то, что думает, или сделать что-нибудь для своей выгоды за счет других.

Вначале от его мундира с начищенными пуговицами, со сверкающей медалью «За боевые заслуги» повеяло в сухопутном селе морским соленым ветром. После того как Александр Михайлович закончил медицинский институт, он еще некоторое время занимался в ординатуре, практиковался как хирург, а затем его призвали в армию, на флот, на службу по специальности — военным врачом. Но на корабле он не остался. Ему очень нравилась флотская форма, но он совершенно не переносил качки. К тому же он так и не сумел научиться плавать. И он просто и откровенно сам рассказал обо всем этом в селе Бульбы.

Сережина мама, медсестра Вера Васильевна, только что не молилась на доктора. Сережина бабушка Галина Федоровна души в нем не чаяла. Сережин отец Григорий Иванович считал его лучшим своим другом.

Но даже лучшим друзьям заполучить Александра Михайловича к себе на обед вне установленной очереди было очень трудно, чтоб не сказать — невозможно. Этим самым была бы нанесена смертельная обида тем, кто терпеливо ждал своей очереди.

И Вера Васильевна исхитрилась. Приглашала Александра Михайловича на вечер. Попить чайку.

С доктором Польским за время его жизни и работы в селе Бульбы ни разу никто не ссорился. Но совершенно неожиданно, вдруг, вспыхнула острая ссора между ним и зоотехником. На принципиальной основе.

Зоотехник Стоколос тоже пользовался в селе большим уважением. Говорят, что все гениальное — просто. Удивительную справедливость этого выражения Сережа видел в открытии зоотехника.

Может ли один человек повысить на двадцать пять процентов количество кормов, которыми откармливают свиней на свиноводческих комплексах, на фермах и даже в индивидуальных хозяйствах на приусадебных участках?

Оказывается, может. Это осуществил Стоколос — Реаниматор.

Людей, которые неаккуратно ведут себя за столом, после их ухода оставшиеся иногда называют свиньями. Для этого имеются все основания. Свиньи, когда едят, разбрасывают и затаптывают более четверти полученного корма. Это известно всякому, кто хоть раз видел свинью в свинарнике, а не на сковородке. Таким образом на фермах впустую пропадает четвертая часть фуража, концентратов, ценных гранулированных кормов.

Герой Социалистического Труда зоотехник Стоколос взял двух плотников и переоборудовал на свиноферме все кормушки: поставил их пониже, у самой земли, и приспособил деревянные щитки, чтоб свинья поменьше вертела головой и чтоб корм изо рта падал не на пол свинарника, а назад в кормушку.