Ахто Леви - Такой смешной Король! Повесть первая - «Король»

В другой свой приход Мелинда рассказала, как Эйнар в своем саду охотился. Он был азартным охотником. Когда Манчи и Антс ранним утром, запыхавшись, прибежали и сообщили, что видели в его саду зайца, Эйнар схватил ружье и, несмотря на холод и снег, выбежал из дома в одних трусах. Раздались два выстрела, он бабахнул из обоих стволов и ухлопал… свою кошку, к голове которой Манчи и Антс прикрепили заячьи уши и привязали бедную к яблоне.

А в это время в Австрии в Мюнхене в каком-то подвале чуть не ухлопали Адольфа Гитлера, произносившего речь. Ему повезло больше, чем кошке, его ни к чему не привязали, и он за десять минут до взрыва бомбы из подвала ушел.

Но вот жителям Звенинога однажды повезло так повезло: на хутор У Большой Дороги приехал Тайдеман. Можно подумать, что он специально приехал осведомиться о состоянии здоровья Его Величества — так любезно и участливо беседовал с ним, хотя и Алфреду уделил немного времени. Трудно сказать, о чем они говорили и куда ходили вдвоем. Больше всего повезло соседям: коолискому старику, Рямпсли Прийду, нукискому Александру, деду Элмара, который вслед за внуком установил контакты с жителями У Большой Дороги, — столько интересного рассказывал Тайдеман, не хуже «Филипса».

Начал он с сообщения о том, что получил письмо от уехавшего в Германию знакомого пастора из Журавлей. Тот писал из Готенхафена, который раньше был Гданьском, что «вернувшихся» немцев здесь кормят два раза в день, дают горячую похлебку и небольшой кусок черного хлеба, а собственной рукой, как на острове, уже ничего не возьмешь. Туда же, в Готенхафен, ему написала, в свою очередь, дочь из Бремна, что живется ей богато, в довольстве, что лучшего желать не приходится. Рейнгардт обратил внимание на уголок марки, он оттопыривался немного, и Рейнгардт машинально марку сорвал. Под ней увидел тоненько написанную фразу, в которой коротко сообщалось, что жрать нечего и что это — результат англо-французской блокады.

— Да… Вот тебе и гросс Дойчланд! — вздыхали мужики, качая головами. — А еще зовет, приезжайте домой, дорогие немцы…

— А ведь газета убедительно предупреждала немцев — остались последние дни для регистрации на переселение. Если кто-нибудь и теперь не решится, тот сам исключает себя из немецкого народа.

Тайдеман знал, что у Абрука снова стоит «Адлер», чтобы увезти мебель и другое имущество уехавших немцев.

— А много ли их уехало?

Тайдеман считал, что более трехсот человек. Это только с Островной земли.

— А военнослужащие, которые хорошо знали русский язык, устроились там вполне прилично. В немецкой армии. Один бывший полковник, — сказал Тайдеман, — по фамилии Куузик, что означает «сосняк», чтобы скрыть ее эстонское происхождение, стал писать «Кузик» — с одним «у», в результате чего по-эстонски получилось «писун». Так этот полковник получил место охранника в концентрационном лагере в Польше. Однако его жену, еврейку, отправили в другой лагерь — изоляционный… временно. Как неарийку. Одним словом, устраиваются как могут. Неплохо, когда знаешь языки.

— А еще говорили, что русский язык малозначителен, отдавали предпочтение немецкому, английскому… Теперь немцы сами нуждаются в тех, кто знает русский язык.

Потом, как уже повелось в последнее время, разговоры стали крутиться вокруг дел между русскими и финнами. Здесь Тайдеман знал не больше других: что отношения между этими странами обострились, что финны объявили, будто не в состоянии выполнять все требования Москвы, что переговоры оборвались, потому что финский король все ждал, когда его пригласят на новые переговоры в Москву, а Сталин сказал, что не надо, хватить болтать. И Советы отказались от договора о ненападении с Финляндией. Теперь точат ножи.

— И шведам эти советские предложения Финляндии были не по душе, — объяснил Тайдеман, который, оказавшись в положении нового человека, чувствовал себя обязанным участвовать в беседе. — Шведы в этих предложениях видели что-то опасное для своей страны. Все везде всем опасны, всем необходимо от всех защититься, укрепиться…

— Одним словом, чтобы мне, и тебе, и другим жить спокойно, надо друг от друга основательно отгородиться, — это Прийду с Рямпсли подал голос. — А лучше всего отгородиться, если отмахать от другого государства кусок землицы, построить на ней свои оборонительные крепости.

— Да что там с этими кусками возиться, лучше уж как немец — он не куски, а целиком хапает. Вот в газете писали, что и Бельгия и Голландия от него границы свои закрыли на замо́к.