Владимир Беляев - Дом с привидениями

– Хорошо здесь, правда? – спросил я.

– Ага! – ответила она, поворачиваясь.

Не знаю, откуда набралось у меня храбрости, но в ту же минуту, осмелев, я схватил Галю обеими руками и прижал ее голову к себе.

– Пусти! Дурной. Да ты ошалел? – сказала Галя, силясь вырваться.

– Ничего не дурной… Просто… я хочу тебя поцеловать… – буркнул я.

Мои губы столкнулись с Галиным лицом. Я очень неловко, с размаху поцеловал Галю в кончик ее холодного носа и в лоб.

– Ну как тебе не стыдно, Василь! – крикнула Галя, отталкивая меня обеими руками.

Я боялся, что Галя рассердится не на шутку, что теперь она не будет разговаривать со мной.

– Ну, знаешь, Василь! – сказала Галя, отбегая. – Если бы я не знала, что ты был ранен… Целоваться вздумал! Это же мещанство…

– Не сердись, Галя… я так… я нечаянно… – пробормотал я смущенно.

Галя покраснела и тоже смешалась. И, желая скрыть смущение, она сказала быстро:

– Давай пойдем отсюда. Я уже проголодалась.

– Так я тебя сейчас накормлю. У меня есть яблоки, хлеб. Смотри!

И я вынул из кармана завернутую в бумагу горбушку свежего черного хлеба и четыре яблока. Все это, не успев позавтракать, я захватил из дому.

– Из вашего сада? – спросила Галя, принимая большое и слегка загорелое на боку желтое яблоко.

– Это золотой ранет. Да ты понюхай, пахнет как!

Галя понюхала яблоко и откусила загорелый его бочок. Следы ровных ее зубов остались на кожуре яблока.

– Ты с хлебом попробуй. С хлебом вкуснее! – посоветовал я.

– И сытнее! – согласилась Галя, взяв у меня горбушку.

Жуя свежий, хорошо пропеченный хлеб с хрустящей глянцевитой коркой, я, краснея, сказал:

– Галя… у меня… к тебе есть вопрос.

– Какой?

– А ты… правду скажешь?

– Смотря что.

– Котька… тебя целовал?

– Попробовал бы!

– Ты правду говоришь, Галя? – радостно спросил я.

– А с какой стати, скажи мне, врать тебе?

– И даже не обнимал?

– Конечно, нет!

– Ну, а почему же он тогда на собрании хвастался?

– Опять ты за свое, Василь? – сердясь, сказала Галя. – Мало ли чего еще этот дурак выдумает! Я же тебе рассказала, что он меня ни чуточки не интересовал. Тоскливо было одной, ну и ходила с ним.

С большим душевным облегчением я вынул из кармана яблоко и в два счета съел его. С кожурой, семечками и хвостиком съел.

– А красивый наш город, правда, Василь? – задумчиво сказала Галя, глядя на белеющие вдали по склонам здания.

– Еще бы! – согласился я, дожевывая второе яблоко.

– Есть ли еще такие города на Украине?

– Не знаю.

– А в России?

– А кто его знает! – сказал я неуверенно.

– Интересный наш город! – протянула Галя. – Жалко будет уезжать отсюда, когда мы окончим фабзавуч. Правда?

– А ты думаешь, нас примут всех в фабзавуч?

– Тебя-то, наверное, примут, – сказала Галя с некоторой завистью. – Ты же Полевого знаешь, он твой знакомый.

– Ну, если меня примут, – сказал я важно, – то я и за тебя похлопочу. Вот честное слово, Галя. Вместе учиться будем!

…Уже зажжена вагранка, потрескивая, горят в ней сосновые щепки, и легкий запах дыма разносится по мастерской. Но дым не страшен: в углу большой комнаты проломлен потолок, видно вверху чистое синее небо, косой луч солнца падает сквозь эту дыру на песчаный пол литейной, на красноватую кучку гатчинского песка под стеной.

Как празднично и чисто сегодня у нас! Все лишние вещи, инструменты, листы с закопченными песчаными стержнями – шишками – все это убрано и лежит на столах в соседнем складе. Здесь, в большом зале бывшего казначейства, около вагранки, на песчаном полу выстроилось несколько рядов свеженьких деревянных рамок, положенных одна на другую и туго набитых песком. Сверху эти ящики-опоки выглядят одинаково – ровно на уровне деревянных стенок собран песок, круглые черные воронки идут в глубь каждой формы.

Рядами стоят на песчаном полу маленькие ящики, распластались между ними большие квадратные, разделенные решетчатыми перегородками опоки. В них заформованы маховики. Тяжелые они, эти большие с маховиками: сколько труда ушло на то, чтобы подымать да опускать их под начальством нашего инструктора Жоры Козакевича.

Сегодня у нас в мастерской первая отливка. Недаром Жора надел новый брезентовый костюм. Он осторожно расхаживает между рядами опок, проверяет, всюду ли есть душники для выхода газов, то и дело поглядывает, не потух ли огонь в топке вагранки. Но огонь не потух, видно сквозь раскрытую дверцу, как, свиваясь и исчезая, горят белые стружки, как язычки огня пробегают вверх к тонко наколотым лучинкам из сосны. Поверх лучинок положены дрова. Как только огонь запылает в полную силу, можно будет закрыть наглухо поддувало, замуровать боковую дверцу и пустить дутье.