Владимир Беляев - Дом с привидениями

Оба мы глядели в окна.

И странное дело: как только затихли выстрелы – колокольный звон прекратился. Тихо стало вокруг. Лишь где-то далеко, на Выдровке, у самой реки, залаяли собаки.

Так молча простояли мы у открытых окон добрых минут пять, а потом вышли обратно во двор.

Дневальный дожидался нас с нетерпением. Не успел Марущак перелезть через ограду палисадника, дневальный бросился к нему и спросил:

– Ну что за чертяка?

– Чертяка, чертяка! – пробурчал Марущак. – Это, брат, не чертяка, если выстрела испугался! Слышишь – молчит? Эти черти, видать, бесхвостые…

– Но как же его поймать?

– Как-нибудь да постараемся. Только вот оплошка – зря мы над Неверовым смеялись.

– А кто он? – не понял дневальный.

– Неверов? Да из третьего взвода комсомолец. Он на прошлой неделе стоял дневальным и вот тоже ночью услышал звон и разбудил с перепугу ребят в комнате. Разбудил, а звонить перестали. Мы над ним посмеялись, а теперь видишь – дело тут не простое…

– Надо будет рассказать Неверову, – сказал дневальный.

– Нет, не надо. Давай договоримся – никому, – строго ответил Марущак.

– А начальнику школы?

– Начальнику скажем. И Полевому. А больше никому. Договорились?

– Ладно!

Глянув на меня, Марущак сказал:

– И ты, пацан, смотри – ни мур-мур.

– А зачем мне?

– Зачем не зачем – никому.

– Я пойду, а, Панас? – вмешался дневальный.

– Добре. Иди. Но как что – давай за мной.

Когда ушел дневальный, мы сели на скамеечку, и Марущак спросил:

– А понятно тебе, почему не надо болтать об этом?

– Немного понятно.

– Ведь не иначе – нас кто-то на испуг берет. Какие мы, дескать, храбрые… И вот надо молчать об этом, пока не размотаем, а то, если станем болтать раньше времени, слухи пойдут по городу.

Тут я вдруг решился и рассказал Марущаку, как в нас с Маремухой стреляли в саду. Марущак слушал меня внимательно. Чем дальше я рассказывал, тем его жесткое, загорелое и слегка скуластое лицо становилось серьезнее.

– Давно это было?

– На прошлой неделе.

– И точно по-польски кричали?

– Ага. Как крикнет: «прендзе», и в нас – бух, бух. А мы ходу! Через забор!

– Это хорошо, что ты мне рассказал. Совсем другой табак получается! Видно, кому-то здорово поперек горла стали.

– А что вы кому сделали? – осторожно спросил я.

– Да вот собираемся. Ты подумай – собрали нас сюда со всей губернии, молодых и старых. Кого из армии, кого из села. Многие-то хлопцы впервые книжку по-настоящему в руки взяли. Ну возьми хотя бы, к примеру, меня. Кем я был лет семь назад? Из рогатки по собакам стрелял да голубей в силки ловил на соборной колокольне. Только подрос, а тут революция, опять война – гетман, Петлюра, Тютюнник, гады всякие разномастные, неразбери-поймешь. Взял меня дядька с собою к красным, а через год вызывает эскадронный. «Получайте, говорит, товарищ Марущак, взвод». Получил. А сам – сапог сапогом. Усов еще нет. Крикнешь «смирно», а голос срывается, как у молодого петуха. Ну и пошло! То бои, то лазареты. Ранило раз пять. Возле Попельни как ударило разрывной в бок, думал – конец пришел. Теперь дальше. Кончили воевать, послужил еще немного, новые ребята на смену пришли, думаю – домой пора. Вызывает меня к себе военком.

«Не желаешь ли, – говорит, – Марущак, подучиться?» – «Желаю», – говорю. Ну и поехал сюда. А здесь за неделю больше книг прочел, чем за два года в начальной школе. И книги все стоящие, солидные книги. Политэкономия, скажем. Ты знаешь, что такое политэкономия?

– Нет, не знаю.

Марущак укоризненно покачал головой.

– А я знаю. Не всю, правда, а знаю. А недавно еще не знал. Вот подучимся мы здесь, уедем – кто в село, кто в район, кто на сахзаводы, кто на железную дорогу. Все переворошим. Куркулей прижмем – запищат, людей порядочных на труд подымать будем, Советскую власть укрепим во как! Теперь посуди, очень ли все это приятно тем, кто раньше хозяйничал в этих краях?

– Не очень приятно, – сказал я тихо.

– То-то, – сказал Марущак и хлопнул меня по ноге. Ладонь его задела дуло пистолета. Марущак прикоснулся к нему через брюки еще раз и спросил: – А где ты пугач этот достал?

Я вытащил пистолет и сказал:

– Да разве ж это пугач? Это же зауэр!

Марущак взял у меня пистолет и, нажав защелку, вытащил из рукоятки обойму. Он положил ее на скамейку и оттянул назад пистолетный ствол. И сразу спустил курок. В глубине ствола звонко щелкнул боек.

– Ничего. Пружина сильная. Только смазывать да чистить надо почаще. А патронов много?