Во Куанг - Отчий край

Островитянин настороженно прислушался и сказал:

— Дождь! Приближается сильный дождь!

— Это не дождь, — рассмеялась жена Бон Линя. — Это просто монотонный шум от ткацких станков! Издали и правда на дождь похоже…

Время от времени она показывала на берег, называя села, мимо которых мы проплывали:

— Вот это Донгтхáнь, а там — Тыфý…

Хыонг Кы, стоявший на носовом весле, вставил:

— В Тыфу жил Чан Као Ван. Тот самый, который умел летать. Французы связали его и повели на гильотину, а он улетел…

Наконец наша лодка причалила в Фубонге. Мы вышли на берег. Сюда из села летел громкий ритмичный стук: словно тысячи палок колотили по бамбуковым кольям. Это работали ткацкие станки.

— Давайте остановимся, посмотрим, как ткут! — попросил Островитянин.

— Нет, сначала надо дело сделать, потом глазеть! — торопила жена Бон Линя.

Мы вошли в село. Здесь возле домов не было видно пристроек для буйвола или соковыжималок для сахарного тростника, как у нас в Хоафыоке. Зато здесь всюду была развешана шелковая пряжа и полотнища ткани. У каждого дома группами — по пять, а то и по десять человек, — окружив котлы, в которых замаривают коконы, сидели девушки. Над котлами клубился густой пар. Девушки палочками ловили коконы, захватывали начало нити и тянули ее, накручивая на мотовило. Делали они это очень проворно и ловко, руки так и мелькали, и бежала, подрагивая, шелковая нить.

— Вы откуда, мальчики? — спросила нас одна из девушек.

— Из Хоафыока…

— А, это недалеко от шелкомотальной фабрики Зиаотхюи!

— Откуда вы знаете?

— Ну, я столько раз бывала на рынке в Куангхюэ, а туда на лодке плывешь — всякий раз мимо Хоафыока проплываешь. Хороший у вас рынок!

Соседка ее подхватила:

— В Куангхюэ столько вкусных вещей, — продолжала первая, глядя на Островитянина. — Почему тебе их не покупают? Глядишь, поправился бы, и кожа бы не такая черная стала!

— Он недавно с морского острова приехал, — возразил я. — И не смотрите, что он такой худой! Он может десять километров проплыть и лодку вел от самого Хоафыока!

Женщины с удивлением принялись разглядывать Островитянина, удивляясь, как это можно проплыть без отдыха десять километров.

Жена Бон Линя продала коконы и решила навестить своего дядю.

Дядю ее звали Тхоá. Это был седой человек в темно-коричневом костюме. Он очень обрадовался своей племяннице, рад был, что не забыла о нем, зашла проведать, и сказал:

— А у меня как раз есть чем вас попотчевать!

И уже через несколько минут на столе дымились четыре фарфоровые мисочки, полные до краев поджаренных куколок шелкопряда, смешанных с молодыми побегами банана, а рядом груда хрустящих маленьких блинчиков с начинкой — чáнгов.

Островитянин, который до этого ни разу не пробовал куколок шелковичного червя, один опустошил целую мисочку.

Когда мы поели, жена Бон Линя повела нас в ткацкую мастерскую своего дяди. Все станки в ней были механические, с деревянными рамами и множеством колесиков и шестеренок. Когда станок начинал работать, колесики и шестеренки приходили в неистовое движение. Это было поинтереснее, чем соковыжималка для сахарного тростника!

Жена Бон Линя показывала нам образчики тканей, сотканных в мастерской ее дяди. Все они были блестящими и очень красивыми. Сам хозяин вынес показать кусок прекрасной парчи, которая была соткана еще по заказу королевского двора для выставки в Марселе, а потом показал куски тонкого газа, полупрозрачную в полосах ткань, и много всяких других — голубую, бледно-розовую, лазурную… Я подумал, что в этих тканях даже такой чернокожий урод, как Островитянин, и тот превратится в красавца!

Мы остались здесь ночевать. На следующее утро, едва затих крик петухов, жена Бон Линя разбудила нас, сказав, что пора возвращаться.

Возвращались мы пешком. На дорогу у нас ушло полдня. И где бы мы ни проходили, повсюду разматывали коконы, мотали шелк, ткали. Всюду стоял монотонный, непрерывный шум от работы ткацких станков и были развешаны на просушку мотовила с шелком. Каждый дом словно принарядился, чтобы встретить нас, приехавших сюда посмотреть на край шелка.

Мы вернулись в Хоафыок уже после полудня. Сестра была на кухне и хлопотала у плиты. Над котлом, накрытым крышкой, поднимался густой пар. Я уловил запах особенно ароматного сорта чая.