Рафаил Бахтамов - Властелин Окси-мира

– Легководолазный скафандр, – определил Смолин, бегло просмотрев первое описание. – Источник кислорода – бертолетова соль (Данил Данилович поднял брови). Представляет несомненный интерес (у меня ёкнуло сердце)… для моей бабушки…

Мы с Геной ошалело смотрели друг на друга.

– … Скафандр (теперь я слышал лишь отдельные слова)… натрия… интерес… бабушки…

– Скафандр… водорода… перевернётся?.. подумать…

– За конструкцию – единица с минусом, – определил Данил Данилович. – На уровне детского сада.

– Конструкцию можно изменить. Ты скажи: перевернётся?

– Надо подумать.

– Главное, с бабушкой всё в порядке.

Я чувствовал, что не выдержу и начну ругаться. Но меня опередил Гена.

– Может быть, вы будете настолько любезны, что скажете, при чём тут ваша бабушка? Кто и куда опрокинется?

Когда он говорит так вежливо, лучше с ним не связываться.

– Объясним, – весело согласился Смолин. – И докажем. Мы всё объясняем и доказываем. Верно, Данил Данилович?

– Разумеется, – буркнул тот. – Хотя не все и не всё понимают.

Скоро мы убедились, что «бабушка» капитана имеет к изобретениям прямое отношение. Проекты, которые представляли интерес для неё, не представляли интереса для Комитета по делам изобретений: в них не было ничего нового. Обычно новизну проверяют в специальных библиотеках, где собраны миллионы старых патентов. Однако у Смолина была поразительная память! Он помнил не только многие патенты, но даже их номера. Когда он вспоминал «бабушку», спорить с ним не имело смысла. Я не знаю ни одного случая, чтобы он ошибся.

Другим его любимым выражением было: «Опрокинется. Так он определял предложения нереальные, ошибочные и вообще плохие. При этом совершенно не имело значения, может ли предлагаемая вещь действительно „опрокинуться“. Например, как-то он убеждал связиста, что его новая азбука (вместо морзянки) „наверняка опрокинется“.

Смолин не был инженером и не всё мог доказать. Однако он обладал опытом и редким техническим чутьем. А умением доказывать в совершенстве владел Данил Данилович Глебов. Слушать его было истинным наслаждением. Он говорит, очень вежливо, всегда был готов помочь человеку недостаточно подготовленному, но всезнайства и полузнания не терпел.

– В семейный архив, – оказал Смолин, возвращая нам два предложения.

Почему-то меня это очень обидело, и едва мы вышли, я изорвал бумаги. До сих пор жалею: интересно было бы посмотреть и вспомнить.

– Посылали? – спросил он, положив руку на последнюю нашу надежду – предложение с перекисью водорода.

Я взглянул на Гену, он чуть наклонил голову. Тогда я достал из внутреннего кармана старый ответ. Смолин взглянул и рассмеялся:

– Забавно! Давно не перечитывали?

Я сказал, что давно. С сорок четвертого года. Зачем перечитывать, когда мы знали ответ наизусть?

– А подпись? Вот чудаки…

Не выпуская бумагу из рук, он показал мне подпись. Я прочел: «Начальник отдела С. Смолин».

– Будут резать, – предположил Данил Данилович. – Изобретатели – народ кровожадный. Сам изобретатель, знаю.

Я сказал, что не будем. За давностью времени. Сказал и испугался: вдруг обидятся? Но нет.

– Кстати, сам я этим делом не занимался, – заметил Смолин. – Подписал как начальник отдела.

– Не читая? – поинтересовался Данил Данилович.

– Отчего же, читал. По-моему, убедительно. Авторы во всяком случае не возражали.

В то время авторы и не знали, что изобретатель имеет право возражать. Но сейчас это не имело значения. Мы принесли с собой журнал со статьей о 80-процентной перекиси. Это было сильнее возражений.

Смолин пробежал глазами статью, отложил в сторону.

– Прикинем. Вес уменьшится раза в два – два с половиной. Габариты – раза в полтора. Можно будет обойтись без компрессоров. Пожалуй, стоящее дело. Теперь по твоей части, Данил Данилович. Глянь, можно сделать приличную конструкцию на перекиси. Без этой… – он поморщился, – кустарщины?

Глебов подумал, взялся за карандаш. Остановился, спросил коротко:

– Институт? Факультет? Курс?

Отложил карандаш в сторону.

– Нечего воспитывать бездельников! Студенты третьего курса механического факультета должны уметь проектировать. Когда нужно будет ругать очередную конструкцию, зовите меня. Договорились? – Он встал.

– Погоди, – остановил Смолин. – Конструкцию мы в конце концов отработаем, дело поправимое. Важно другое – перекись. Откуда её брать?

Мы молчали – это был самый острый вопрос. Пять лет назад все казалось ясным: перекись получают в парикмахерской или в аптеке. Но теперь ответить так можно было лишь в шутку. Чтобы предложенный нами аппарат стал широко применяться в водолазном деле, нужны десятки, даже сотни тонн перекиси. И не 33-процентной пергидроли, которую продают в аптеках, а настоящей, 80—90-процентной перекиси.